Досье на человека

— Но почему, сладостная? — опешил я.

— А ну-ка быстро ушел, понял? — тихо прорычала она. Тут я заметил, что у нее прыщавый нос.

— Подумаешь! — я надменно поднялся и вышел на следующей остановке, поверженный и опозоренный. Удивительнее всего было то, что в этом чувстве тоже было что-то сладостное и томительное. Но еще удивительнее, что она выскочила следом за мной и, подойдя ко мне, тихо сказала:

— Ну ладно, пошли, только у тебя презервативы есть?

*

Идеи приходят совершенно внезапно. Они толкутся в прихожей сознания. Они ждут своей очереди и дерутся друг с другом за право войти ко мне первой. Но только я глух к ним и жесток. И они старятся и умирают в прихожей. И теперь прихожая моего сознания стала кладбищем идей.

Очень сложно достигнуть душевного равновесия, когда тебя ата­куют полчища идей, когда они норовят опрокинуть тебя и когда ты рискуешь оказаться погребенным под ними.

Мой разум теперь — кладбище разлагающихся мыслей. И каж­дая из них мне мстит теперь за то, что я в свое время не приметил ее и не придал ей никакого значения.

Но я стараюсь успокоить себя — все замечательно, все идет, как надо. Я свободен, и моя свобода безгранична.

*

Я с восхищением и изучающе смотрю на женщин, но они поче­му-то в моем взгляде видят только вожделение. Стоит только мне лишь взглянуть на одну из них попристальнее, как она тут же начи­нает теребить свою юбку. Неужели у меня такой откровенный по­хотливый взгляд самца?

В конце концов, я начинаю смотреть на них с вожделением и каждую из них желать.

Вообще, я люблю заниматься сексом. Это лучшая разрядка от накопившихся неприятностей и невзгод, которые тяжким шлаком оседают в мозгу и ужасно засоряют его.

На что стал похож мой мозг? На мусоропровод, заваленный вся­кими безобразными отходами. Кое-где они начинают уже пускать зловоние. Нет, надо срочно освобождаться от них.

Вчера я провел ночь с отличной девочкой. Девочке восемнад­цать. Девочка тоже любит заниматься любовью. К тому же девочка любит водочку.

Мы попили водочки, послушали музычку, а потом — в постель­ку. Наша постелька поскрипывает, а моя девочка постанывает. Это очень артистично и эротично.

Пока она бежит подмываться, я закуриваю сигаретку и пытаюсь отрешиться от окружающего. И я начинаю видеть, как среди ночи в черное окно льется голубой поток мягкого лунного света и заполня­ет всю комнатенку. И я, зажмурившись, плаваю в этом фосфоресци­рующем мареве.

А подружка моя приходит из ванной, ложится ко мне под бо­чок и ничего не замечает. Меня это злит, и я говорю ей, что она дура. «Сам дурак», — огрызается она и обиженно отворачивает­ся, подставляя свои свежие и плотные, как налившиеся яблоки, ягодицы лунному потоку. Ее попа матово мерцает в лунном све­те. Я начинаю нежно гладить по этой сочной попе, и вскоре де­вочке надоедает дуться, и она вновь проявляет интерес к любви. Мы оба счастливы до утра.