Черная ночная рубашка. Комплекс слияния и непрожитая жизнь

некий совместный паттерн, а не переживание того, что «она сде­лала ему» или «он сделал ей». Другими словами, возможно ли было сместить муки слияния-сепарации к другому центру со­средоточения, к миру «между»?

Джон задумался над такой возможностью и над своим недо­верием к жене:

«Когда я пытаюсь обратить на что-нибудь ее внимание, например, на то, как она хлопает дверью, когда уходит из дома, и беспокоит этим соседа, который вечно жалуется на шум, я ничего не жду в ответ, кроме атак. Я жду, что начнется извержение, и она упорно будет утверждать, что у нее нет пространства, в котором она могла бы просто побыть, так что центральной темой окажется ее пережи­вание, а не дверь и не наш сосед. Я знаю, что вношу свой вклад в этот образ — уже годы как он сложился у меня — и может быть, она отреагирует и по-другому».

Я заметил, что предполагаемое взаимодействие контролиро­валось бессознательной диадой: сепарацией и яростной атакой. Если Джон, расставаясь со своей женой, выражал озабочен­ность, а не прятался, то, как он верил, за этим следовала атака. Но чья это была атака? Мог ли он быть уверен, что начинает ее жена? Другими словами, могли ли они разделять бессознатель­ную диаду, так что сепарация, как сознательное действие, вела к крайней тревожности каждого из них?

Джон понял, что он «взвалил это все на нее», и в терапии он позволил себе отыграть ту сторону своей натуры, что так пуга­ла его жену:

«Я не могу принести ей идею поля как взаимной, треть­ей вещи. Я не могу разговаривать с ней. С ней трудно. Это все обернется против меня. Она становится реактив­ной. Я буду чувствовать себя чудовищно расстроенным. Ей только и нужно, что быть отдельно и чтобы уважали ее взгляды. И для меня все это кончится тем, что я буду чувствовать себя непонятым и злиться».

77

Как только Джон «взял во владение» эту темную сторону своей природы, он начал видеть возможность существования общей реальности с женой. Кроме того, он признал свои стра­хи, не дававшие ему отбросить воинственные защиты. Если бы он и его жена могли подчиниться мысли о реальности поля как чего-то общего для них и отбросить защиту, выражающуюся в обвинении, тогда они смогли бы сдвинуться по направлению к любви и союзу, а не к различиям и агрессии.