|
Несколько иную картину, чем предыдущий случай, представляет 36-летняя женщина (случай 17), которая, как вы видите, входит с застенчивой улыбкой. Она садится и, оглядываясь по сторонам, дает отдельные, односложные ответы лишь после настойчивого допрашивания; большей же частью с бессмысленным выражением смотрит вперед. На вопрос, где она находится, она отвечает: “в комнате”, но прибавляет, что она была здесь 4 года тому назад; меня называет “господином из Франкфурта”; она видала уже раньше и еще одного из здешних врачей, который будто пробегал то и дело через комнату. Имен она не знает; она не больна; о состоянии своего здоровья и домашних обстоятельствах она сообщает лишь, что у нее есть дети, которые остались дома. Требований она не исполняет, противодействует попытке взять ее за руку. При разговоре о ее поведении она внезапно начинает говорить совсем спутанно: “к чему мне здесь лежать для старых дураков. Таким путем я их не могу очистить. Там лежат старики, что мне до них? Они достаточно стары— пусть их там лежат. Часть людей говорит класть, положить или трупы”. Она продолжает со смехом: “дети кладут трупы, сказали же, но дитя не кладет яиц. Люди здесь черезсчур надменны для меня”. Добиться пояснения этой болтовни оказывается совершенно невозможным. Когда обращаются к больной, она смотрит не на собеседника, а в сторону, молчит и лишь спустя несколько времени начинает бормотать непонятные фразы, подобные выше приведенным, причем приходит все в большее и большее возбуждение. Что касается соматического ее состояния, то она оказывается очень бледной, плохого питания; она кормила грудью ребенка, родившегося 11/2 года тому назад. В моче временами отмечается присутствие сахара. При клинической оценке этого состояния мы прежде всего должны остановить внимание на особенной бессвязности речи больной, не имеющей никакого отношения к поставленным вопросам или к другим обстоятельствам окружающей обстановки. При этом больная, как о том свидетельствуют некоторые отдельные ответы, вполне в состоянии воспринимать смысл обычной речи. Кроме того я хочу отметить, что больная временами принимает участие в работах своего отделения вполне толково, хотя при этом всегда ведет спутанные разговоры. Далее, обращают на себя внимание признаки негативизма, отказ от подачи руки, смотрение в сторону при разговоре, молчание, когда ее спрашивают о чем-нибудь ей вполне понятном; наконец, полнейшее равнодушие и безучастность, проявляемые во всем ее поведении. Больная слабоумна и представляет к тому же ряд признаков, которые нам хорошо известны из последней лекции. При этом мы едва ли сделаем ошибку, если ее настоящее состояние будем толковать, как исходное состояние раннего слабоумия. — 45 —
|