Проблема паранойи

В отличие от больных первых двух групп, в случаях, отнесенных к третьей группе, помимо сосудистой недостаточности, чаще отмечались некоторые признаки физической неполноценности, которые могут рассматриваться в качестве одного из патогенетических факторов, способствующих возникновению бредового психоза. Снижение слуха наблюдалось у 8 больных, снижение зрения — у 4 других; у 3 из 12 больных — и то, и другое. У 2 больных, кроме снижения и зрения и слуха, были обнаружены изменения в опорно-двигательном аппарате (у одного больного был деформирующий полиартрит, у другого — культя правой голени).

До возникновения бредового психоза признаков сколько-нибудь значительного интеллектуального снижения у больных этой группы не замечалось. У части больных наблюдались, однако, нерезко выраженные симптомы некоторого снижения уровня интеллектуальной деятельности. Это выражалось в незначительном ослаблении памяти, некотором снижении трудоспособности, трудности переключения с одного дела на другое, в медлительности и нерасторопности, в затруднении при выполнении новых, непривычных заданий и т. д. У части больных появился повышенный интерес к темам эротического содержания, который прежде не был им свойствен. Почти у всех мужчин отмечалось снижение потенции или полная импотенция. В 4 случаях после снижения потенции появилась склонность к сексуальным перверзиям. У женщин отмечалось повышение сексуальных влечений (после 50 лет). Отмеченные выше признаки снижения уровня личности не носили характера слабоумия и в течение иногда многих лет не обнаруживали тенденции к заметному прогрессированию. Больные оставались «в жизни». Многие из них продолжали работать, причем хорошо выполняли свои прежние обязанности. Дома помогали родным, ухаживали за внуками, следили за хозяйством, читали, встречались с друзьями и вели прежний образ жизни.

На фоне описанных выше изменений постепенно развивался систематизированный, монотематический паранойяльный бред, который, периодически обостряясь, во всех случаях протекал длительно. Больные, как правило, попадали под наблюдение психиатра лишь через год, а иногда спустя 3—4 года с момента появления бредовых идей. Иногда отмечалась как будто некоторая связь между видимым реальным психогенным поводом или изменением обстановки и жизненного уклада, с одной стороны, и возникновением паранойяльного бреда — с другой (переезд на новую квартиру, смена соседей по квартире, помощь со стороны жены кому-нибудь из близких или родных и т. д.). Подозрительность появлялась после какого-либо незначительного эпизода. Больные начинали прислушиваться к разговорам родных, жен, присматриваться к их внешнему виду. Всякий приход соседей, звонки по телефону, уход жены — все брали под подозрение. Пытались незаметно подсматривать через замочную скважину в комнаты соседей, подслушивать у их дверей, невзначай заходить к ним, когда им казалось, что там находится жена или можно застать соседей врасплох. Становление и кристаллизация конкретных бредовых идей сопровождались также различными иллюзиями суждений. При этом не было основания говорить о наличии галлюцинаторных переживаний. По своим клиническим особенностям обманы восприятия скорее всего носили характер иллюзорных расстройств, возникающих на фоне бредовой настроенности. Больные утверждали, что они видели, как жена, идя по коридору, зашла ненадолго в комнату соседа; слышали, как она договаривалась о чем-то с соседом, по-видимому, о встрече; слышали стук в стенку и догадывались, что это обмен условными сигналами между женой и предполагаемым любовником. Как правило, паранойяльные идеи, в частности идеи ревности, были направлены на лиц, значительно моложе самих больных и их жен. Чаще всего это были конкретные лица из окружения больных: молодые соседи, зятья, сослуживцы. После того как у больных появлялась бредовая убежденность в том, что жены их обманывают, они начинали требовать «объяснения» у «изменниц», призывали на помощь родных. Пытались сами объясниться с предполагаемыми «любовниками» или просили об этом родных. В дальнейшем бред распространялся (ретроспективно) и на поведение жен в прошлом: больные вспоминали и бредовым образом интерпретировали не только события ближайшего прошлого, но также «воспроизводили» эпизоды давно минувшего, в действительности не имевшие места (ложные воспоминания). На этом этапе развития бредового психоза, т. е. в период нарастающей систематизации и ретроспективной бредовой трактовки прошлых событий, поведение больных обычно менялось. Они развивали активность в плане своих бредовых построений: принимали меры к недопущению свиданий между женами и их «любовниками», отнимали ключи от квартиры, меняли замки; запирая комнаты на ночь, прятали ключи. Требовали денежного отчета, так как опасались, что на их деньги жена может что-нибудь приобрести для «любовника».. В этих случаях идеи ревности были обычно тесно переплетены с идеями ущерба: жена не только «изменяет», но своим поведением лишает больного последнего имущества. Пропавшая вещь (которую затем находили) безусловно отдана любовнику. Жена отдает ему свои деньги, и на них молодой «развратник» пьянствует, гуляет. Поэтому он и заинтересован в жене. Почти все больные пытались объяснить «поведение» жены наличием у нее повышенного сексуального влечения и требовали, чтобы она лечилась у гинеколога. Появлялись и идеи самоуничижения: старый муж уже не в состоянии выполнять свои супружеские обязанности, он теперь не нужен и является только обузой для всех. Жена же, несмотря на свой преклонный возраст, выглядит значительно моложе мужа, прекрасно «сохранилась», и поэтому она «ищет развлечений». Больные попадали обычно под наблюдение психиатров тогда, когда в их поведении появлялась агрессивность или когда они пытались принимать «радикальные меры» к изменению семейной ситуации (развод, переезд и т. п.).