|
Если пишущий тексты стремится так или иначе привлечь читателя, то читателю важно так или иначе суметь противостоять наведению транса. Было бы очень хорошо, если бы существовала возможность взглянуть на предлагаемое нам с расстояния определенной дистанции, которая так или иначе обеспечивала нашу независимость. Здесь существенную помощь мог бы оказать понятийный аппарат, описывающий несущие основы, как содержательные, так и формальные, любого текста по психотерапии. Тогда не составляло бы большого труда разгипнотизировать читателя от состояния концептуального и терминологического гипноза, который так или иначе присутствует в любам школьном психотерапевтическом тексте. Следующий жанр или, если угодно, элемент терапевтического текста — патент. Речь идет об описании технического изобретения и особенностях его применения. Обоснование патента тоже может начинаться с попытки ответить на некий вызов, причем эта, “манифестовая” часть патента имеет дело с вызовом “неэффективности”, в то время как вызов, на который отвечает трактат, это, понятно, есть вызов “неадекватности” школьных метапсихологий предшественников. Если основная модальность (тип отношения текста к реальности) трактата — дескриптивная, иначе говоря, в нем описывается картина развития личности и патологии, то модальность патента — скорее деонтическая (греч. deon — должное). В этой модальности излагается то, что разрешено, и то, что запрещено делать терапевту с пациентом. Патент построен на системе предписаний и запретов. На самом деле продуктивной является в основном предписывающая часть. Чаще всего запреты обусловлены соображениями необходимости фиксации школьных рамок и зачастую легко преодолеваются в практиках новых методов. Примеры тому мы уже приводили. Так, запрет на “нелогическое” построение гипнотической песни в классическом гипнозе был преодолен М. Эриксоном, предложившим технику запутывания. Фрейдовским принципом невмешательства (а это тоже, в сущности, запрет) продуктивно пренебрег Ш. Ференци, предложив так называемый активный психоанализ. Собственно, такой же может быть судьба любого из устанавливаемых запретов. Исторически получается так, что чаще всего технический запрет обозначает место, где совершается прорыв в новую технику. Во всяком случае, именно так следовало бы относиться к этому делу разумному автору. Патент имеет очевидно коррумпирующий характер, ибо предлагает просто следовать определенным предписаниям, в результате чего гарантируется ощутимый успех. Степень свободы рекрутируемого читателя определяется подробностью изложения технической процедуры. Видимо, в случае подробного изложения читатель чувствует себя более скованным в смысле собственной активности, зато процедура выглядит готовой к употреблению и не вызывающей дополнительных вопросов. Если же техническое описание носит приблизительный характер, это, разумеется, освобождает от навязчивых забот по отслеживанию точности применения метода, как бы освобождает от превращения супервизора в некую внутреннюю инстанцию психотерапевта. К счастью, принцип laisser-faire, господствующий, как мы неоднократно убеждались, в большинстве психотерапий, предполагает максимальный либерализм в применении техник. Очень часто можно слышать об “отслеживании” процесса, о присоединении к нему и т. д. Подробно, шаг за шагом расписанные процедуры, вроде того, как это принято, например, в НЛП, встречаются не так уж часто. Ясно, что никого не следует отпугивать — 249 —
|