|
К проблеме целостности примыкает и другая. Множество концепций дефекта в психотерапии помещаются в пространстве между полюсами полное – пустое. Полнота ощущений, переживаний, смысла относится, естественно, к здоровому полюсу, ощущения пустоты, незаполненности, провала, зияния, естественно, к патологическому. Именно недостаток чувств, переживаний, любви, смыслов — вот, что составляет основу стратегий сегодняшней психотерапии, в отличие от банальных подходов прошлого, построенных, на соображениях “успокоения”, изоляции от “неприятных переживаний”, управления эмоциями при помощи “разума”. Так, например, Г. Аммон пишет о нарцистическом дефиците и о “провалах в Я”, лежащих в основе пограничного синдрома (G. Ammon, 1974, s. 204—215). Л. Бинсвангер в известной истории болезни Эллен Вест, страдавшей непреодолимой булимией, говорит о том, что ее мир был редуцирован до образа дыры, что “самость, которая создает проект такого мира, — это пустая самость”, булимические же симптомы есть метафора заполнения пустоты духовного пространства (L. Binswanger, 1957, s. 140). Хорошо известно, что экзистенциалистски ориентированные авторы склонны рассуждать о проблемах пустоты, дефицита смысла, как коренной причины всех возможных невзгод (В. Франкл, 1990, с. 24—44) и их уже не удержать. Это не в последнюю очередь потому, что они очень хорошо понимают, как выигрывает образ терапевта, который дарит пациенту некую полноту, одаряет его неким “богатством”, а не просто “анализирует”. В его жестовом репертуаре появляется определенный “дарящий” жест, некое движение, заполняющее пустоту. Полемические выгоды такой позиции тоже более чем очевидны. Почти невозможно представить себе идеологию, которая бы воспринимала пустоту как нечто нормально-здоровое. Даже внешне как будто направленные на “очищение”, избавление от “суетного”, медитативные стратегии в психотерапиях, идущих от восточных религиозных аскетических практик, на самом деле заняты не чем иным, как расчисткой духовного пространства для более значительных смыслов, то есть для еще большей полноты. Кроме того, пространство дефекта всегда “суженное”. Все переживания клиента рассматриваются в различных школьных теориях как результат “зажатости” в ограниченном, тесном пространстве. “Подавление”, “ущемление” — слова, используемые в широком профессиональном обиходе, отражают, конечно, некую механику сужения, сжатия пространства. У терапевта, оказывается, таким образом, возможность обратиться к выигрышной стратегии, основанной на жесте расширения, освобождения. Такая конструкция дает ему возможность “подарить” клиента свободой, движением, простором и т. д. — 156 —
|