|
личности, но становятся отражением структуры, принятой извне. Люди, охваченные одной и той же идеей, становятся похожими, как близнецы; социальная дифференцирован- ность уменьшается, зато возрастает эффективность в том смысле, что все стремятся к одной и той же цели, ничего, кроме нее, не видя. Человек, не разделяющий той же самой идеи, препятствует ее реализации, становится врагом, ме- шающим предметом, который необходимо убрать с доро- ги. Величие цели - здесь речь не об ее объективной цен- ности, но о субъективной, как ее чувствуют одержимые ею - определяет принцип: цель оправдывает средства. Ибо, если кто-то все посвятил идее, то он полагает, что и все вокруг него также должно быть посвящено этой идее. <Хаос>, <клубок противоречий>, <неразумный червь>, <воплощение неуверенностей и ошибок>, будучи захва- ченным какой-либо идеей и, вследствие этого, утрачивая себя, получает взамен порядок, цельность, ясность и уве- ренность. Чем больше в человеке внутренняя раздроб- ленность, чувство слабости, неуверенности и страха, тем сильнее стремление к чему-то, что вернет цельность, даст уверенность и веру в себя (собственно не столько в себя, сколько в идею, которая замещает <Я>). Отвращение к самому себе компенсируется образом себя как героя-при- верженца идеи. Чувство групповой связи увеличивает ат- трактивную силу этой фиктивной модели. Человек стоит перед альтернативой: быть таким, как другие, либо не быть вообще. Ибо не быть таким, каким быть диктует идеология, значит поставить себя в ряды ее врагов, что равнозначно 11 приговору к уничтожению. Между приверженцами одной и той же идеологии идет своеобразное состязание: не быть хуже других, ибо это грозит исключением из группы. В зависимости от характера идеологии, можно состязаться в добродетелях либо в преступлениях. Здесь речь не о цен- ности гитлеровской идеологии; ее мелкость, наивность и кичливость очевидны, а факт, что она привилась в немец- ком сообществе, видимо, следует объяснять особой соци- альной атмосферой междувоенного периода, характеризу- ющейся преувеличенным и раздуваемым чувством нацио- нального унижения. Разрушение старых идеологических структур, чувство пустоты, бессмысленности, экономичес- кий кризис, военные травмы и т. п. создавали благодатную почву для всякой идеологии, которая бы давала перспекти- вы лучшего завтра. Независимо от содержания, опасность идеологии, на- вязанной извне, состоит в том, что она затормаживает процесс развития. Вместо борьбы противоречащих струк- — 5 —
|