|
Что касается определения конкретных клинических форм ядерной шизофрении, по которым можно было бы разделить больных этой группы, то в зависимости от сроков и длительности собственных наблюдений нам нередко приходилось менять диагностику (простая, параноидная, гебефреническая формы), о чем мы уже сообщали выше. Выделение по особенностям течения ядерной шизофрении различных клинических ее вариантов [Наджаров Р. А., 1964] в виде простой, гебефренической, злокачественной юношеской параноидной форм и люцидной кататонии в то же время носит, как подчеркивает сам автор, довольно относительный характер. С учетом этой относительности мы всех наших больных разделили на следующие группы: неблагоприятно протекающая юношеская шизофрения с преимущественной картиной параноидной формы; простая шизофрения; гебефреническая форма. Типичная люцидная кататония (об этом мы уже упоминали) в наших наблюдениях не встречалась. Как уже говорилось выше, наиболее синдромально завершенным и стойким синдром дисморфомании был при злокачественном течении процесса в рамках юношеской параноидной шизофрении. Приводим наблюдение. Больной Д., ученик, студент, затем инвалид I группы. Отец больного страдал шизофренией, злоупотреблял алкоголем. Умер от туберкулеза, когда больному было 14 лет. Мать—раздражительная, вспыльчивая. Рос и развивался нормально. С детства отличался очень общительным характером, но в то же время был несдержанным и раздражительным. С 7 лет пошел в школу. Учеба давалась легко, увлекался спортом, принимал участие в общественной работе. Лет с тринадцати присущая больному склонность к раздражительности стала проявляться все более отчетливо. Во время учебы в 9-м классе (больному 15 лет) постепенно стал замечать, что окружающие как-то слишком внимательно, а иногда подозрительно смотрят на него и смеются. Сначала никак не мог понять, отчего это происходит, но однажды, посмотрев на себя в зеркало, «понял» причину насмешек: «нижняя челюсть стала безобразной, очень большой и широкой». Решил, что челюсть увеличилась «в связи с переменой климата» (больной некоторое время перед этим жил у дяди в Москве, а затем вернулся в родной южный город). С этого времени старался как можно реже фотографироваться. Подолгу рассматривал себя в зеркале, занимался «массажем» челюсти. Бывая в общественных местах, закрывал лицо рукой. Стал более замкнутым, но учился по-прежнему успешно. В 1958 г. окончил 10-й класс, пытался поступить в вуз, но не смог сдать вступительных экзаменов. Уехал к родственникам в другой город, где месяц проработал на киностудии рабочим, а затем, по настоянию родственников, поступил на вечернее отделение строительно-дорожного института. Через несколько месяцев из института ушел, так как «не привлекала будущая специальность». Вернулся в Москву, работал разнорабочим. В 1959 г. поступил в вуз, неплохо справлялся с учебой. По характеру становился все более злобным, раздражительным и вспыльчивым. — 111 —
|