|
При попытке скрыть «свой дефект» эти больные чрезвычайно грубо применяли косметику, не желали стричь волосы и бриться, нередко уже в начале заболевания обращали на себя внимание большой неряшливостью, в то же время сочетавшейся со стремлением одеваться как можно более модно. Одним словом, у этих больных не было той патологически однонаправленной паранойяльной настроенности в высказываниях и поведении, которая так отчетливо выступала у больных с параноидной формой шизофрении. И еще одна особенность: подобно тому, как при параноидной форме уже на паранойяльном этапе ее нередко могли проскальзывать малозаметные в это время «зародыши» будущего синдрома Кандинского — Клерамбо, у больных рассматриваемой группы на фоне еще только что возникшего синдрома дисморфомании могли как бы мимолетно проявляться черты гебефренного поведения. Например, больной с убежденностью в некрасивом носе, в Целом еще очень сохранный, при рассматривании себя в зеркале, будучи уверенным, что его никто не видит, вдруг начал хрюкать. Другая больная при общем правильном (на том этапе) поведении внезапно подставила отцу подножку и т. д. Длительное наблюдение показало, что как дальнейшая Динамика заболевания в целом, так, в частности, и явления синтропии или дистропии синдрома дисморфомании с патологией иного рода в клинике неблагоприятно протекающей шизофрении также имели ряд особенностей, свойственных именно этой форме. Во-первых, можно было отметить определенную зависимость между характером синдрома дисморфомании и степенью злокачественности процесса: чем менее полно был выражен синдром дисморфомании, чем более короткое время он существовал и чем меньше определял собой клиническую картину, тем в целом более злокачественно протекал шизофренический процесс, и, наоборот, при «полноценности» синдрома дисморфомании и относительной длительности его существования отмечалось и сравнительно более благоприятное течение шизофрении. Во-вторых, довольно типичной была и дальнейшая трансформация синдрома: даже если процесс начинался не с психопатоподобной симптоматики, то она, как правило, присоединялась к дисморфоманическим нарушениям позднее. Нарастая в своей интенсивности, психопатоподобные проявления становились все более грубыми и демонстративными, нередко приобретая выраженный гебоидный характер (сексуальная распущенность, склонность ко лжи, воровству, бродяжничеству, выявление садистических тенденций и т. д.). У ряда больных психопатоподобное состояние довольно быстро переходило в гебефреническое, когда поведение больных обретало все более заметные черты дурашливости и манерности. При значительном нарастании психопатоподобных и особенно гебефренических расстройств синдром дисморфомании постепенно как бы «размывался», становясь все менее очерченным. — 109 —
|