Клинические основы прогноза трудоспособности при шизофрении

Последующие 10 лет больная не работает: ее уже знают во всех парках Москвы и на работу не берут. Живет одна. Периоди­чески работает в дневном стационаре при диспансере. Два раза была по году в колонии, так как себя обслужить в быту не может. От помещения в дом инвалидов отказывается.

У этой больной не вызывает сомнения диагноз ши­зофрении, так же как и наступившая после второго приступа шизофрении длительная ремиссия с дефектом, в структуре которого главное место занимают изме­нения личности и расстройства мышления: контакт с людьми затруднен, эмоциональные связи с родными и товарищами утрачены, культурные навыки стираются, интересы сужены, продуктивность мышления нарушает­ся паралогичностью и резонерством, сознание болезни,, критика к своему снижению и к своему поведению отсутствуют. И тем не менее, вопреки тяжелому дефекту, больная все время стремится к работе. Это можно объяснить сохранившейся активностью, положительны­ми трудовыми установками на «связь с жизнью и людьми», убежденностью в том, что эта связь может быть установлена только через общественно полезный труд. В итоге образовалась сверхценная фиксация на профессии водителя троллейбуса как единственной, открывающей дорогу к жизни.

Установка на работу водителем осуществляется больной с необычайным упорством и почти паранояльной убежденностью. Отсутствие критики к своему поведению, к своим недостаткам и неспособность счи­таться с критическими замечаниями окружающих при абсолютной уверенности в правильности своих ошибоч­ных суждений объясняет невозможность корригировать эту узкую зафиксировавшуюся профессиональную уста­новку и обусловливает фактическую непригодность больной к этой работе.

Может возникнуть вопрос, не идет ли в данном слу­чае речь о хронически текущей параноидной форме шизофрении с обычной картиной исходного параноид­ного слабоумия и нелепой бредовой установкой на ра­боту водителя. Но такому толкованию противоречит явно приступообразное течение болезни с 25-летней ремиссией с дефектом после второго приступа. Во время этой ремиссии не было сколько-нибудь явных проявлений активного процесса: ни симптомов психи­ческого автоматизма или галлюцинаторных переживаний, ни нарастания или появления новых симптомов дефекта, ни сколько-нибудь выраженных периодов деп­рессии, ступора или возбуждения.

Что касается сверхценной идеи, достигающей степе­ни бредовой убежденности, то появление ее нельзя объяснить движением процесса: мысль о призвании к работе водителя троллейбуса не была результатом бре­довых идей острого периода. Она развивалась посте­пенно в результате упорного и в основном положительного стремления больной вернуться к труду и быть общественно полезной.