Схизофрения

Если Клейст думает не только об участии мозга вообще, а о заболевании определенных центров экстрапирамидальной системы (Эрдхейм, Ашнер, Рейхардт, Кюпперс), то этот взгляд может опираться только на случаи (кататонические) с моторными симптомами (см. главу Гомбургера—«Моторика»), Многие гебефрении и другие формы не имеют ни одного симптома, который позволил бы предположить участие центров мозгового ствола. К этому присоединяется безрезультатность гистопатологических исследований (см. главу Штейнера—«Анатомия»). Если некоторые авторы и пытались дать более определенные формулировки, то все это— лишь голые гипотезы. Если Фредерик Мотт напр, считает, что причина схизофрении лежит в недоразвитии подовых желез в связи с паренхиматозной дегенерацией невронов в некоторых частях мозга, то эти предположения висят в воздухе. То же самое относится к гипотезе Каррьера, согласно которой существует специальная схизофренная область коры. Если исходить из положения о том, что схизофрения является идиопатическим заболеванием мозга, то концепция Мореля-Маньяна, Сори-Готье и новейшая Клейста о гередодегенерации является лишь одной среди многих, ибо не найдена формула наследственности (а исследование наследственности можно трактовать с большим скептицизмом, чем это делает Берингер во второй главе), да и самая проблема дегенерации не уточнена настолько, чтобы два исследователя разумели под этим словом одно и то же. Некоторые авторы считают, что перенесение вопроса о происхождении в родословную является только отговоркой, прикрывающей наше незнание. Признавая этот момент, можно также высказать предположение, что предварительных условий для возникновения схизофрении приходится искать в самом процессе зачатия, т. е. в биологическом взаимодействии обеих половых клеток.

Вгляды авторов, исходящие из органической природы схизофрении, безразлично, церебрального или соматического происхождения, в то же время расходятся по вопросу о влиянии внешних жизненных факторов, судьбы.

Чистые органики видят в схизофрении телесное заболевание, протекающее по собственным (неизвестным) законам и не зависящее от судьбы больного. Причем под этим обобщающим словом «судьба» разумеется вся личность в целом с ее способностями, образованием, темпераментом, характером, конфликтами, переживаниями и т. д. Все эти моменты дают схизофренным функциям только содержание. Симптомы слабоумных схизофреников (Pbropfhebephrenie) выглядят иначе, чем симптоматика умного, образованного больного; возбужденный кататоник будет занят своими специфическими переживаниями и комплексами; параноидный слабоумный вплетает в свой бред личные переживания; галюцинант только тогда слышит слова девы Марии, когда он как христианин знает что-нибудь о богородице. Короче говоря, способности, образование, переживания ничего не изменяют в течении психотического процесса. Приверженцы этой тезы готовы правда признать, что переживания, обусловленные внешними факторами, подобно тому как это имеет место при идиопатической эпилепсии, могут влиять на течение болезни благодаря побочным действиям. При пожаре у эпилептика может случиться вследствие волнения прилив крови к голове, и кроме того он перенапрягает свое тело работой при тушении его, и таким образом нарушение кровообращения в его предрасположенном к судорогам мозгу может вызвать припадок или даже целую серию их. Точно так же можно было наблюдать в деревнях во время войны старых схизофреников, исполнявших регулярно свои обязанности, ничем особенно не выделяясь («Verschrobene», конечные состояния). Когда же они, будучи призваны, попадали в чужие края и чужую среду, вспыхивал новый приступ схизофрении, который приводил их в госпиталь. Точно так же как специальное переживание пожара само по себе не ведет к эпилептическому припадку, так же и война не ведет по мнению этой группы исследователей к новой схизофренической вспышке. Еще раз формулируем этот взгляд: схизофренное заболевание в своем течении не интересуется личностью и судьбой больного.