Аффективные психозы

При осмотре движения замедлены, мимика застывшая, напряженная, речь медленная, с большими паузами. Жалобы на тоску, особенно в первую половину дня, и усиление тревоги к вечеру. Больной заявил, что он должен находиться в тюрьме, так как год тому назад оказал сопротивление милиционеру, ударил его. Кроме того, его необходимо арестовать, потому что он злостный симулянт, тунеядец: вместо того, чтобы честно работать, попал в больницу, где даром ест государственный хлеб. В прошлом плохо относился к сожительнице, был груб, не давал денег, бывали случаи — бил ее. На слова врача, что он действительно болен, должен лечиться, — упорно молчит, а затем заявляет, что все это неправда; спрашивает, когда же приедет за ним милиция. Требует немедленного ареста. На вопрос, как же без его материальной помощи будет существовать малолетний сын, отвечает, что лучше не иметь никакого отца, чем такого, как он, что ему вообще не следует жить. В течение часовой беседы, несмотря на аргументацию врачей, продолжал в однообразных выражениях высказывать те же идеи.

После внутривенного введения 30 мг седуксена наступила выраженная сонливость, которая через 10 мин стала уменьшаться. Отчетливо снизилась тревога, больной стал несколько живее, охотнее отвечал на вопросы, затем сам, начал подробно рассказывать о своих «преступлениях» в прошлом. Продолжал утверждать, что его все равно должны арестовать. Подробно описывал свое неприглядное поведение по отношению к сожительнице. Многократно возвращался к этому эпизоду.

Хотя больной рассказывал об этой сцепе в почти стереотипных выражениях, в его описании несколько раз изменялась одна деталь: в начале он просто пересказывал ситуацию, затем стал упоминать о том, что женщина сказала, что ему надо лечиться, что он «псих». Еще через некоторое время он вспомнил, как встретил на улице врача, которая лечила его во время первой госпитализации, и она сказала ему: «Николай, ты опять маньячишь». Несмотря на то, что больной продолжал называть себя симулянтом, он стал подчеркивать, вспоминая прошлые события, что окружающие считали его больным. На вопрос, если он больной, то зачем он кается и наговаривает на себя, ответил, что «когда каешься — меньше спросу», но тут же продолжал обвинять себя в тех же грехах. Однако утверждения были менее категоричны. Затем, описывая прошлые события и пребывание в больнице, он обронил фразу, «и тогда я понял, что заболел». После этого больной попросил врача не прерывать беседу, так как она приносит ему облегчение. Признался, что его страшит жизнь, что он боится возвращаться в свою комнату в коммунальной квартире, так как соседка подала на него несколько жалоб в товарищеский суд, что его тревожит необходимость выхода на работу, где также сложилась неблагоприятная ситуация.