|
Антонен Арто «Неродившийся» В одном месте апостол Иоанн говорит: если ты знаешь, что Бог слышит твою просьбу, то ты уже имеешь то, что просишь. Ты внутри просьбы уже имеешь то, что попросил, и нет интервала между одним и другим. Точно так же в мысли: нет интервала между явлением её в сознании и тем, о чем эта мысль. На неинтервальность внутри акта мышления указывает постулат Декарта “Cogito ergo sum”. Декарт предупреждал, что это не дедукция, не доказательство, а интуиция. Это и есть живая точка, живое сознание, живая мысль. Вся проблема живого знания состоит в том, что оно, мелькнув на какое-то мгновение, как разряд молнии, уходит на дно сознания, покрываясь какими-то неживыми конструкциями, и нам бывает трудно – на это может уйти вся жизнь – найти себя, установить тождество с самим собой. Тождество с самим собой - штука очень сложная. На подходе к нему человека нередко поджидает безумие, - когда это тождество, кажется вот-вот будет достигнуто, но - рассыпается в прах. На подходе к тождеству с самим собой, человек испытывает колоссальное напряжение и это может длиться годами. Так Ницше много лет жил в напряжении человека, который вот-вот сойдет с ума. А последние годы жизни провел, большей частью, в сумасшедшем доме. В области искусства таким же примером был Антонен Арто, один из основателей французского театра авангарда. Арто тоже мучился проблемой тождества с самим собой, причем не как с проблемой, которую решают интеллектуально: вся его жизнь была этой проблемой, она его раздирала буквально физически и тоже привела к безумию... Когда человек подходит к этому самому тождеству, он не просто становится им (тождеством), а еще должен измерить глубину возможного небытия. Ты не можешь быть продолжением самого себя: не имея преодоленного опыта отрицания и небытия, ты будешь завален хламом повседневности, превратишься в мертвую марионетку самого себя, а это не жизнь. Что касается Антонена Арто, то большую часть своей жизни он находился в состоянии невыносимого напряжения, приближения опыта небытия и самотождественности. Он чувствовал себя существом, находящимся в предрождении, которое никак не может родиться. И в своем «театре жестокости» он стремился выразить то, что невозможно передать традиционными средствами. Будучи противником психологического театра диалога, когда на сцене люди просто разговаривают или произносят готовый текст, Арто считал, что на сцене должно происходить нечто совсем иное, поэтому он обращался к восточному театру, мистическому опыту, ритуалам американских индейцев. Проходя опыт хаоса, мы что-то должны из него извлечь, поставив такой вопрос: что мы с собой отождествляем? Ведь то существо, которое обозначено знаком мгновения, непонятно и неизвестно откуда приходит и куда уходит. Мысль, не на шутку вгрызающаяся в этот парадокс, буксует и наступает безумие: безумие постижения или безумие клиническое... — 116 —
|