Уроки милосердия

— Я обещал тебе решить этот вопрос.

— Слишком долго решаешь. Можешь написать на меня рапорт, если хочешь. — Он пожал плечами. — Я взял дело в свои руки.

Начальник лагеря обошел вокруг стола.

— И взял на работу одну из моих работниц?

— Одну из своих работниц, — поправил гауптшарфюрер.

— Без моего разрешения.

— Ради бога, Райнер… Найдешь другую. Эта, как оказалось, свободно владеет немецким.

— Wirklich ? — удивился он. («Серьезно?»)

Он обращался ко мне, но поскольку я сидела к ним спиной, то не знала, ожидает ли он ответа. Внезапно я получила чем-то по затылку, упала со стула на колени и сжалась.

— Отвечай, когда к тебе обращаются! — Надо мной с поднятой рукой стоял лагерфюрер.

Гауптшарфюрер перехватил руку, пока тот не нанес очередной удар.

— Я бы попросил, чтобы ты предоставил мне право наказывать моих работников.

Глаза лагерфюрера заблестели.

— Ты сейчас обращаешься к старшему по должности, Франц?

— Нет, — ответил гауптшарфюрер. — Я обращаюсь к брату.

Напряжение тут же спало, словно его ветром сдуло.

— Значит, надумал завести себе игрушку? — засмеялся начальник лагеря. — Ты не первый, кто на это решился, хотя мне непонятен твой выбор, когда вокруг полно готовых на все настоящих немецких красавиц.

Я робко присела на стул и провела языком по зубам, чтобы удостовериться, что ни один не выбит. Неужели этого гауптшарфюрер добивается? Неужели меня привели сюда, чтобы я стала его подстилкой?

Такого наказания я никак не ожидала.

До этого я не слышала, чтобы офицеры насиловали узниц. И не потому, что они такие джентльмены, — подобные отношения были против правил, а эти люди четко следовали правилам. К тому же мы еврейки, а потому сексуально совершенно не привлекательны. Лечь с одной из нас в постель — все равно что лечь с бревном.

— Давай обсудим это в столовой, — предложил гауптшарфюрер.

Остатки кекса лежали на столе.

Проходя мимо, герр Диббук приказал:

— Убери со стола, пока меня не будет.

Я кивнула и отвернулась. Я чувствовала, как начальник лагеря взглядом шарит по моему лицу, по костлявому телу под робой.

— Запомни, Франц, — предупредил он, — бродячие собаки кусаются.

На этот раз гауптшарфюрер не оставил надзирателя присматривать за мной, просто запер меня в кабинете. От такого доверия мне стало не по себе. Интерес, проявленный к моей истории… Известие о том, что я его новая секретарша и могу весь день сидеть в тепле сейчас, когда зима не за горами… Да, такую работу, как ни крути, тяжелой не назовешь. Почему он так добр ко мне, если собирается изнасиловать?

Эта мысль камнем ударила мне в голову.