|
Я говорю: – Мама, я тебя ни в чем не упрекаю, и ты мне совершенно не мешаешь. Я с удовольствием хожу по магазинам и готовлю обед, но мне нужна ночь для работы. С тех пор как я ушел из типографии, мои стихи – единственный наш доход. Она говорит: – Вот именно. Нечего было уходить из типографии. Типография – это нормальная, приличная работа. Я говорю: – Мама, ты же знаешь, уйти с работы меня заставила болезнь. Я не мог больше так подрывать свое здоровье. Мать больше не отвечает, она садится к телевизору, но за ужином начинает снова: – Дом разваливается. Водосточная труба покосилась, вода течет по саду как хочет, скоро дождь польет с потолка. В саду все заросло сорняками, в комнатах черно от дыма, он. видите ли, сигареты курит. Из‑за этого дыма кухня пожелтела, шторы в гостиной тоже. О кабинете и о детской комнате нечего говорить, там дым все пропитал. В этом доме невозможно дышать, и даже в саду цветы умирают от той вони, которая идет из дома. Я говорю: – Да, Мама. Успокойся, Мама. В саду нет цветов, потому что зима. Я отремонтирую комнаты и кухню. Хорошо, что ты мне напомнила. К весне я все покрашу и починю водосточную трубу. Приняв снотворное, Мать успокаивается, идет спать. Я сажусь перед телевизором, как обычно по вечерам, смотрю детектив, пью. Потом я иду к себе в кабинет, перечитываю последние страницы рукописи брата и начинаю писать. * * *За столом нас всегда было четверо. Отец, Мать и нас двое. Мать пела весь день напролет. На кухне, в саду, во дворе. Она пела вечером в нашей комнате, когда укладывала нас спать. Отец не пел. Иногда он насвистывал, когда рубил дрова для кухонной плиты, и мы слышали стук его пишущей машинки, на которой он печатал по вечерам и даже до поздней ночи. Это был приятный, надежный шум, похожий на музыку, на звук швейной машинки Матери, на звяканье посуды, на пение дроздов в саду, на шум ветра в листьях дикого винограда на веранде или в ветках орешника во дворе. Солнце, ветер, ночь, луна, звезды, облака, дождь, снег – все было чудом. Мы ничего не боялись. Ни теней, ни тех историй, которые рассказывали взрослые. Историй про войну. Нам было по четыре года. Однажды вечером Отец приходит в военной форме. Он вешает шинель и пояс на вешалку около двери в гостиную. На поясе у него висит револьвер. Во время ужина Отец говорит: – Я должен ехать в другой город. Объявлена война, меня призвали. Мы говорим: – Мы не знали, что вы военный, Отец. Вы журналист, а не солдат. Он говорит: – Во время войны все мужчины солдаты, даже журналисты. Особенно журналисты. Я должен наблюдать и описывать то, что происходит на фронте. Это называется быть военным корреспондентом. — 185 —
|