|
Вот и полагайся на подростковые описания. Никак не старая карга; пожалуй, ей не было и тридцати. Я никогда бы не назвала ее груди большими, а попу — здоровой, хотя у нее была довольно крепкая фигура, как у женщины, съедающей свои хлопья на завтрак. Привлекательная? Трудно сказать. Курносая, веснушчатая, похожая на беспомощную, невинную девчонку. Некоторым мужчинам такие нравятся. Блеклый, коричневато-серый костюм, несомненно, был надет ради этого собрания. Наверняка ее подруга Дана Рокко отсоветовала джинсы в обтяжку и блузку с глубоким декольте. Очень жаль, что Пагорски ничего не сделала со своими волосами, густыми и кудрявыми; они торчали во все стороны и придавали ей легкомысленный вид. И очки были выбраны неудачно. Из-за круглых стекол в слишком большой оправе ее глаза казались выпученными. В них застыло выражение изумленного непонимания. Руки нервно сплетены, колени крепко сжаты под прямой шерстяной юбкой. Она напомнила мне назовем-ее-Элис после того, как Кевин прошептал ей я-не-хотела-знать-что на выпускном балу в восьмом классе. Когда председатель школьного совета Алан Стрикланд призвал наше маленькое собрание к порядку, в комнате уже царила неприятная тишина. Стрикланд понадеялся так или иначе прояснить ситуацию без передачи дела в суд. Он сказал, что совет серьезно относится к подобным вещам, и пустился в разглагольствования о преподавании и доверии. Как он подчеркнул, он не хочет, чтобы все сказанное в этот вечер вышло за пределы этой комнаты до тех пор, пока совет не решит, какие принять меры, если потребуется. Стенографические записи предназначены только для внутреннего использования. Противореча собственной риторике, он объяснил, что мисс Пагорски отказалась от присутствия своего адвоката. А затем он попросил Кевина занять место на стуле перед учительским столом и просто рассказать нам, что случилось в тот октябрьский ранний вечер в классе мисс Пагорски. Кевин также осознал важность дресскода и надел простые слаксы и рубашку нормального размера. Сгорбившись и отводя глаза, шаркающей походкой, как перед разговором с нами, он подошел к стулу. — Вы говорите о том дне, когда она попросила меня остаться после школы, так? — Я никогда не просила его остаться после школы, — выпалила Пагорски. Ее голос дрожал, но звучал на удивление убедительно. — Вам предоставят возможность высказаться, мисс Пагорски, — сказал Стрикланд. — А пока мы выслушаем Кевина, хорошо? — Он явно хотел провести слушания спокойно и цивилизованно, а я мысленно пожелала ему удачи. — Ну, не знаю, — сказал Кевин, покачивая опущенной головой. — Просто это было как-то интимно, вы понимаете? Я не хотел никому ничего говорить, но потом мой папа стал задавать вопросы, и я, ну, я рассказал ему. — 257 —
|