– Спасибо, это очень великодушно, – говорит Роберт Басс. Я ставлю напитки, обхожу стол и сажусь, закинув ногу на ногу. Вытянув левую руку вдоль бедра, я благоговейно откидываюсь назад – и тут же получаю удар по затылку. Ох уж эти резные фигурки! Мне досталось от святого Юстаса – покровителя трудных ситуаций. Роберт Басс колдует над кружками. Что он делает? Неужели расставляет их в линию? О, только не это! Я не хочу, чтобы хоть что-то напоминало мне Тома. Не потому, что его мании меня раздражают, а потому, что я просто не хочу сейчас о нем думать. Кажется, он двигал их просто так. Ах, нет! Он нарочно повернул их таким образом, чтобы можно было взять кружку левой рукой. А поскольку он не левша, то это означает, что производимая комбинация задумана для того, чтобы его правая рука легла рядом с моей левой. Я поражаюсь хитроумности манипуляций. Мы оба ждем того момента, когда коснемся друг друга, и оба напряжены. Я чувствую тепло, исходящее от его руки, и замечаю малейшее движение его тела. Я могу даже следить за его дыханием. Выдох – и волоски на его руке легонько щекочут мою кожу. Вдох – касание пропадает, и мне словно чего-то недостает. Ни он, ни я не должны быть сейчас здесь. Никакие издержки нашего с Томом брака – я знаю это абсолютно точно – не могут служить оправданием того, что я сижу вот за этим столиком поздним вечером, по сути дела, с незнакомцем, там, где вероятность столкнуться с кем-либо из знакомых сведена к минимуму. Я в нейтральных водах, безрассудно плывущая от берега вдаль. Но ощущение это отнюдь не неприятное. – Как продвигается книга? – спрашиваю я, слегка щекоча захваченной пальцами прядью волос верхнюю губу и кончик носа, – привычка, оставшаяся у меня от периода подготовки к экзаменам и связанных с этим волнений. Надо бы нащупать и другие темы для непринужденной беседы, однако эта, кажется, надежнее всех гарантирует свободное излияние речевого потока. – Лучше не спрашивайте. – Он утыкается в свое пиво. – Один кризис я преодолел, но увяз в другом. – В каком же? – веду я свою партию. – Вам действительно интересно? Клянусь, я не обижусь, если вы скажете «нет»… – И, не дождавшись моего ответа, он продолжает: – Я пишу главу о том, как политический переворот в Латинской Америке повлиял на кинематограф 80-х. Я молчу. Его рука, наконец, утвердилась рядом с моей, и я боюсь, что при одном лишь звуке моего голоса он ее отодвинет. Что он сейчас чувствует? То же ли самое, что и я? Или, может быть, его беспокоит исход сегодняшней игры между «Арсеналом» и «Чарлтоном»? Или он размышляет об эстетической ценности усов в форме велосипедного руля, которые носят главные герои сапата-вестернов? О, эти душные, многолюдные пабы! Сколько в них скрыто бесконечных возможностей! Я с трудом фокусирую свои мысли. — 84 —
|