– Я как раз была в разгаре завершения наших отношений, Люси, – поясняет Эмма, глядя на меня и как бы ища подтверждения своим словам. – Я обещала тебе, что до конца этой недели все закончится! – Ты же говорил, что ты в Германии? – прерывает ее Изобэль, адресуя свой вопрос Гаю. – Как ты мог лгать мне с такой беспардонностью? Ты совсем не уважаешь меня и наших детей? – Она стоит, не двигаясь с места, и все остальные словно прирастают к своим местам. Гай охвачен паникой. Глаза у него безумные. Его взгляд скользит от одного к другому, пока, наконец, не останавливается на нейтральной территории, где-то на среднем удалении. Он смотрит на себя в зеркало туалетного столика. – Наш брак был обречен, – холодно говорит он. – Я был для тебя всего лишь бумажником. Ты даже не захотела, чтобы я думал над тем, чтобы сменить работу, поскольку ты слишком любишь себя. Едва ли у нас был полноценный секс. Наша жизнь была настолько расписана твоими нескончаемыми планами, что я утонул. Задохнулся от мещанства. – Вряд ли можно назвать Ноттинг-Хилл мещанством, – возражает Изобэль. – Мещанство – это состояние души, – парирует Гай. – У нас был секс каждые две недели, это очень неплохо, – говорит она. – Разве не так, Люси? – Она права, – подтверждает Эмма. – У них с Томом секс был реже. – Это из-за того, что у нее нет прислуги, – поясняет Изобэль. Впервые за все время они вспоминают обо мне. Это странно, ведь в их присутствии в этом отеле есть сверхъестественная, но объяснимая логика, а в моем – нет, и до сих пор ни у кого из них не возник вопрос, что я делаю здесь посреди ночи. Я смотрю на часы. Уже больше двух часов. Как я завтра встану, и вообще – как мне выбраться из этого номера и заставить Диего вызвать такси, чтобы добраться до дому? Мне вдруг ничего в мире не хочется так, как поскорее оказаться в своей постели, рядом с Томом, спящим возле меня. С ужасом я вспоминаю, что Роберт Басс – в ванне, в номере напротив. Это кажется мне теперь еще более экстраординарным, чем десять минут назад. Я оказалась вовлечена в бурную жизнь других и забыла драму своей собственной жизни! Это потому, что я уже приняла решение. Я замечаю стул возле открытой двери и сажусь на него. Все подозрительно смотрят на меня. Ясно, что никто не хочет, чтобы я ушла. – Закрыть дверь? – спрашиваю я Изобэль. – Думаю, будет лучше, если ее закрыть. – Нет, оставь ее, пожалуйста, открытой, Люси, – просит она. — 267 —
|