Тайная жизнь непутевой мамочки

Он опирается руками на подлокотник дивана и наклоняется, чтобы заговорить со мной. Его пальцы растопырены, и я замечаю, как он царапает бархат, оставляя на ворсе маленькие бороздки.

– Что вы здесь делаете? – спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал менее встревожено, чем это есть на самом деле.

– Я только что закончил ужинать со своим издателем, – говорит он. – Вот увидел вас и подумал, что будет невежливо уйти просто так, не объявившись. А вы что здесь делаете? Вы говорили, что никогда никуда не выходите.

– В общем, так и есть. Я здесь с моими подругами и братом, – отвечаю я, однако даже и не делаю попытки представить его им.

Я решительно поднимаюсь с дивана, показывая тем самым, что ему не следует присаживаться к нам. Он наклоняется и целует меня в щеку. Один раз. Внешне этот жест выглядит ничего не значащим. Кажется, ни Марк, ни мои подруги не проявляют в связи с этим никакого беспокойства. Они думают, наверное, что это мой старый друг, без сомнения, кто-то из команды «Вечерних новостей». Но поцелуй длится чуть дольше, чем следовало бы. Я чувствую его щеку рядом с моей щекой, его руку на своем плече. Эти хитрые, преднамеренные жесты – продолжение близости, возникшей на вечеринке. Я понимаю, что мы оба неоднократно мысленно возвращались к тому эпизоду. Когда мы смотрим друг на друга, я вижу мою собственную страсть, отражающуюся в его глазах. Я чувствую, что у меня перехватывает дыхание. Я вижу, что моя рубашка на груди вздымается и опускается слишком быстро, и начинаю кусать нижнюю губу. Я хочу заставить ее кровоточить, чтобы болью отвлечь себя и высвободиться из этого плена. Я думаю о маленькой коленке Фреда, залитой кровью, и о том, как он, плача, звал меня, как будто в мире больше нет никого, кто мог бы облегчить его страдания. Я думаю о Томе, невозмутимом, рациональном, надежном.

– Люси, вы обязаны поговорить со мной, вы не можете притворяться, что ничего не случилось, – шепчет он мне в ухо. – Мы оба в этом замешаны.

– Обязана? Обязательства у меня есть перед моей семьей, так же как и у вас – перед вашей, – возражаю я. – Послушайте, сейчас не время и не место для этого.

– Так назовите время и место! Мне одному с этим не справиться. Я действительно измучился.

Тут мой брат, как всегда общительный и дружелюбный, встает со своего места и подходит к нам.

– Может быть, выпьете? – спрашивает он Роберта Басса.

Я представляю его собравшимся, успокоенная тем, что никто из присутствующих не знает его имени, а слышали о нем только как о Прирученном Неотразимце. Мне необходимо заставить его уйти так быстро, как только возможно.