Роковое совпадение

Оправдание — удивительная вещь: возьмите четкие линии и растушуйте, чтобы честь стала такой же податливой, как ивовый прут, и нравственность лопается, как мыльный пузырь.

Если Нина решит бросить Калеба, Патрик тут же окажется рядом, и он найдет множество причин оправдать свое поведение. Сказать по правде, об этом он позволял мечтать себе в мягкие серые моменты полудремы, пока не забудется сном. Надежда — его бальзам для реальной жизни, и если Патрик хлебнет его побольше, то иногда даже рисует в воображении их совместную жизнь.

Но, с другой стороны, остается Натаниэль.

И этого Патрику никак не изменить. Он может найти рациональное объяснение, почему влюбился в Нину, он даже может найти рациональное объяснение, почему она влюбилась в Калеба. Больше всего на свете ему хочется, чтобы Калеб исчез из ее жизни. Но Калеб не только муж Нины, он еще и отец ее ребенка. И Патрик не в силах взять на себя ответственность за то, что разрушит детство Натаниэля. Если Патрик так поступит после всего, что произошло, как она сможет его полюбить?

В сравнении с преступлением такого масштаба то, что он собирался сделать, кажется сущим пустяком.

Он смотрит на Квентина Брауна из-за свидетельской трибуны. Прокурор ожидает, что все пройдет гладко, — так же гладко, как во время репетиции. В конце концов, Патрик — офицер полиции и выступать в суде ему не привыкать. Насколько Брауну известно, несмотря на дружбу с Ниной, он на стороне обвинения.

— Вам было поручено расследовать дело Натаниэля Фроста? — спрашивает Квентин.

— Да.

— Как подсудимая отреагировала на то, что вы ведете это дело?

Патрик не может смотреть на Нину, пока не может. Не хочет себя выдавать.

— Она была очень встревожена.

Не такой ответ они репетировали. Патрик видит, как Квентин размышляет над ответом, а потом скармливает ему отрепетированный вопрос:

— Вы когда-нибудь замечали, чтобы она теряла самоконтроль во время расследования этого дела?

— Временами она теряла рассудок. Ее сын не разговаривал. Она не знала, что делать. — Патрик пожимает плечами. — А кто бы не растерялся в такой ситуации?

Квентин бросает на него уничтожающий взгляд. Свидетелю не следует за трибуной отпускать свои комментарии. Это нежелательно.

— Кто был первым подозреваемым по делу о растлении ребенка?

— У нас не было подозреваемого, кроме отца Шишинского.

Сейчас у Квентина такой вид, будто он готов его задушить.

— Вы еще кого-нибудь вызывали на допрос?

— Да. Калеба Фроста.

— Почему вы его вызвали?

Патрик качает головой:

— Ребенок использовал для общения язык жестов. Называя своего обидчика, он использовал жест «отец». Тогда мы не поняли, что он означает «святой отец», а не «папа». — Он смотрит прямо в глаза Калебу, сидящему в первом ряду, за спиной у Нины. — Это была ошибка, — говорит Патрик.