|
— Я подобного не замечала, — признается Фрэнки. — Когда вы пишите заключение экспертизы, мисс Мартин, то ожидаете, что оно будет точным, я прав? — Разумеется. — В действительности вы в своем отчете указали, что шансы на то, что кто-то другой, а не отец Шишинский является донором спермы на трусиках Натаниэля Фроста, меньше, чем один к населению земного шара? — Да. — Вы никак не указали в своем отчете по этому делу, что подозреваемому была произведена пересадка костного мозга, верно? Потому что это настолько редкий случай, что даже вы, настоящий ученый, не могли бы это предположить? — Статистика есть статистика… приблизительный расчет. — Но когда вы переслали первые результаты в прокуратуру, вы были готовы просить прокурора ссылаться именно на них? — Да. — Вы были готовы просить двенадцать присяжных основываться на этой улике, чтобы осудить отца Шишинского? — Да, — отвечает Фрэнки. — Вы были готовы просить судью опираться на эти результаты, когда он будет выносить наказание отцу Шишинскому? — Да. — И вы были готовы просить Нину Фрост, мать мальчика, ищущую успокоения, основываться на этих результатах? — Да. Фишер поворачивается к свидетелю: — В таком случае, мисс Мартин, неужели вас удивляет, что она так и поступила? — Разумеется, Квентин протестовал, — бубнит Фишер с набитым пиццей с пеперони ртом. — Дело не в этом. Важно то, что я не снял вопрос до того, как отпустил свидетельницу. Присяжные обязательно учтут этот нюанс. — Вы слишком верите в присяжных, — возражаю я. — Я не хочу умалять этот фантастический перекрестный допрос, Фишер, но… Осторожнее, сейчас капнете соусом на галстук! Он опускает глаза, перебрасывает галстук через плечо и смеется. — Нина, вы смутьянка! Как полагаете, в какой момент на своем процессе вы по-настоящему станете поддерживать защиту? «Никогда», — думаю я. Вероятно, для Фишера, работающего адвокатом защиты, намного проще оправдывать поступки людей. В конечном итоге, когда ежедневно приходится находиться рядом с преступниками и сражаться за их свободу, человек либо убеждает себя, что у них были причины совершить преступление… либо относится ко всему исключительно как к работе, и если и лжет от их лица, то только во имя хорошо оплачиваемых часов. После семи лет работы прокурором весь мир четко делится на черное и белое. Само собой разумеется, было довольно легко убедить себя в том, что я поступила по справедливости, когда думала, что убила педофила. Но простить убийство невинного человека… Знаете, тут даже Джонни Кокрана, известного чернокожего адвоката, время от времени будут мучить кошмары! — 216 —
|