Роковое совпадение

— Еще остался, — говорит она, поднимая вверх пузырек. — Хочешь, подтолкну к тебе по полу?

— У меня ногтей нет. Все изгрызла.

— Вот в этом-то и ирония! Некоторым не хватает ума ценить то, чем наградил нас Господь.

Я смеюсь:

— Уж кто бы говорил!

— В моем случае, дорогая, когда пришло время наделять телом, у Господа нашлись дела поважнее. — Она садится на нижнюю койку и снимает теннисные туфли. Вчера вечером она делала педикюр, рисовала крошечные американские флаги. — Вот черт! — ругается Адриенна. — Размазала.

Стрелки не двигаются. Клянусь, даже секундная!

— Расскажи о своем сыне, — просит Адриенна, когда видит, что я опять вглядываюсь в глубь коридора. — Я всегда хотела иметь ребенка.

— Наверное, ты бы хотела иметь девочку.

— Милая, мы, девушки, слишком дорого обходимся. А с мальчиком всегда точно знаешь, что имеешь.

Я пытаюсь подобрать слова, чтобы лучше описать Натаниэля. Это как вместить океан в бумажный стаканчик. Как мне объяснить, что это мальчик, который выбирает еду по цвету? Который будит меня среди ночи, потому что ему необходимо узнать, почему мы дышим кислородом, а не водой. Который разобрал диктофон, чтобы найти свой голос, спрятанный внутри. К своему удивлению, я настолько хорошо знаю сына, что одним словом о нем не расскажешь.

— Иногда, когда я держу его за руку, — наконец медленно говорю я, — кажется, что она уже не вмещается в мою ладонь. Я хочу сказать: ему только пять, понимаешь? Но я уже чувствую, что ждет нас впереди. Иногда его ладонь кажется слишком широкой, а пальцы — слишком сильными. — Я смотрю на Адриенну и пожимаю плечами. — Каждый раз, держа его за руку, я думаю, что это может быть в последний раз. В следующий раз уже моя ладонь будет лежать в его руке.

Она мягко улыбается мне:

— Милая, он сегодня не придет.

Уже без четырнадцати час. Я отворачиваюсь, потому что Адриенна права.

Надзиратель будит меня ближе к вечеру.

— Идем, — ворчит он, отпирая дверь моей камеры.

Я сажусь на койке, потирая сонные глаза. Он ведет меня по коридору в ту часть тюрьмы, где я раньше не бывала. Слева ряд комнатушек — мини-тюрьмы. Надзиратель заводит меня в одну из комнат.

Помещение не больше чулана, где хранится садовый инвентарь. Внутри перед окошком из оргстекла стоит стул. Сбоку на стене висит телефонная трубка. По ту сторону окна, в комнате-близнеце, сидит Калеб.

— Ох! — Мой вскрик похож скорее на всхлип. Я бросаюсь к телефону и прижимаю трубку к уху. — Калеб, — говорю я, понимая, что он видит мое лицо и может прочесть слова по губам, — пожалуйста, пожалуйста, возьми трубку.