|
– Вам не будет слишком тяжело? – спросил капитан. – Нет. Это мой крест. – А как вы его себе представляете? – Что? – переспросил я. – Крест. – Совмещение вертикали с горизонталью. – А знаете, Андрей, у вас, художников, и у нас, моряков, один и тот же крест… С тех пор, нам было легко понять друг друга. Платил он хорошо, видимо, потому, что понимал, что сейчас искусством занимается только тот, кто зарабатывает им себе на хлеб… После почти никчемных: «Я вас не разбудил? – Нет – Доброе утро – Доброе утро,» – выяснилось, что ему нужен портрет: – Вы, Андрей, пишете портреты? – Да. – Если вам потребуется – вы можете взять помощника. Я все оплачу. Я не стал рассказывать о том, что когда-то я так набил руку на портретах Ленина и его последственников во власти, что теперь при написании портретов, вполне могу обходиться не только без помощников, но и без самого себя. – Можно все сделать по фотографии? – спросил капитан. – Лучше – по нескольким, – уточнил я. – Что еще вам потребуется? – Понять – что вы хотите увидеть в этом портрете? Красавицу? Героиню труда? – Мою старенькую маму, – он произнес эти слова так просто, что я подумал о своей матери и ответил: – Тогда я знаю, как нужно писать ее портрет; и кроме фотографий, больше ничего не надо… Тут бы мне и заняться делом, да не мешало бы позавтракать. Но зазвонил телефон, и пока он звонил, я не знал, что завтракать я буду с Гришей Керчиным и Петей Габбеличевым. Я узнал об этом только тогда, когда взял трубку: – Жди гостей, – звонил Петр, и не то, чтобы я сразу почувствовал, что что-то опять неладно. Но так выходило, что последнее время, мы все постоянно сталкиваемся с неприятностями. И это постоянство стало вызывать во мне чувство неопределенной тревоги А может, просто, все мы давно не были в отпусках. Впрочем, и отпускать нас некому. Кроме нас самих. Да и не об искусстве же Петр захотел поговорить с утра. Ни по утрам, ни по вечерам об искусстве мы не говорим. Мне, вообще не понятно, как можно говорить об искусстве с коллегами. Картины можно обсуждать со зрителями, заказчиками, искусствоведами – не приведи, конечно, господь – или галерейщиками, да еще черте с кем – все эти люди стоят на никаких позициях, и их можно сделать своими сторонниками и, даже, соучастниками. Но, художник, даже твой ближайший друг – это человек, изначально стоящий на иных, чем ты позициях. Иначе, картину, которую написал ты, мог бы написать он. — 47 —
|