Полужизнь

губернаторы жили или останавливались здесь во время своих визитов в город,

но теперь в губернаторском доме никто не жил. Он превратился во что-то

среднее между музеем и историческим памятником; раз в неделю его нижний

этаж открывали для публики. Я заглядывал туда дважды или трижды, но больше

никого там не видел, да и смотреть там было особенно не на что: в число

экспонатов входила побелевшая, но крепкая с виду весельная лодка - на такой

якобы приплыл сюда Васко да Гама; потом набор старых якорей, в том числе

совсем маленьких; неожиданно высокие деревянные рули - сделанные из

огромных досок, они говорили о мастерстве плотников, пользовавшихся

тяжелыми и грубыми инструментами; лебедки, куски старых канатов -

исторические морские обломки, точно забытый домашний хлам, который жалко

выбрасывать, но ценность которого никто не может толком определить, чтобы

воздать ему по достоинству.

Наверху все выглядело по-другому. Туда я попал впервые. Весь второй

этаж занимала огромная сумрачная зала. Широкие старые половицы, потемневшие

от времени, матово блестели. Ставни на окнах, прячущихся в глубоких

простенках, скрадывали свет солнца и неба. Роспись на выцветшем темном

потолке почти стерлась. По стенам висели портреты прежних губернаторов, все

одного размера и выполненные в одном стиле - простой рисунок, тусклые цвета,

сверху имя каждого губернатора, выведенное псевдостаринным шрифтом; они

наверняка были написаны недавно по заказу министерства культуры, но как ни

странно - может быть, благодаря цельности и завершенности всего оформления,

- замысел неведомого правительственного деятеля сработал: в зале возникла

атмосфера торжественности. Однако самое сильное впечатление производила

мебель. Сделанная из черного дерева (эбенового или какого-то другого), она

вся была изукрашена замысловатой резьбой - такой тонкой, что казалось,