|
стервы, да? - А тот? - Надел. Я взглянул на ее кольцо, оценивая диаметр. - Не может быть. - Было ж. _- Как же он ухитрился? _- Откуда я знаю? Инженер он, - с некоторым пренебрежением пояснила Эльза. - Как-то протащил. В спокойном состоянии, думаю. Ну а потом возбудился. Обратно не снять. Та уже в "неотложку" звонит, а ей отвечают: "Слесаря вызывайте. Из Бюро добрых услуг". И смех, и грех. Спасли, короче, но позор, конечно. И кольцо пропало. - А жена? - Что? - Жена его бросила? - Почему? Живут. 124 - Абсурд! - сказал я. - Все эти наши браки одно вранье и бессмыслица. - Что вранье, то да, а насчет бессмыслицы... Жить-то надо. Попробуй на одну зарплату выжить. На две и то... еле-еле, знаешь. Передо мной открылась вдруг такая беспросветная и гнусная перспектива, что вместо обычной тревоги, которая нормально сквозила мне в душу из неизвестности будущего, я почувствовал тошноту. - И вообще вся эта "взрослая" жизнь, - обобщил я, - говно. Ненавижу. И играть в нее с тобой не буду. - Как хочешь, - сказала Эльза. - Только ты не выражайся, тебе не идет. И так кругом один мат-перемат. Хоть одну ночь давай поговорим по-человечески. Кушать-то хочешь? Я не ответил. Она была из "взрослого" мира. Тоже. - Холодильник тут выключен, но у меня булочка в сумке. С изюмом? Ну как знаешь. - Она сбросила на линолеум "лодочки", голубые на салатовый, поднялась на ноги и прогнулась с опорой на поясницу. - Лично я под душ и спать. Тебе в спальне постелить или в салоне? - Один хуй. Рассмеявшись, она слегка толкнула меня пальцами в лоб и ушла в ванную. Несмотря на приступ пессимизма, уши мои чутко дрогнули на приглушенный дверью шум снимаемой юбки, свитерка, лифчика и трусов. Я извлек из нагрудного кармана пачку сигарет "Подпольск" и закурил под веселый звук душа. Город паршивый, но сигареты были курибельней московских, не говоря о ленинградских. 125 Хотя с моего места у торца стола коридорчик до двери ванны не просматривался, выбежала она с возгласом: "Только не ослепни!" И стала напевать что-то в глубине квартиры. Я докурил третью по счету сигарету, погасил ее неторопливо в банке, которую Эльза тут в одиночестве вскрывала неконсервным ножом, рискуя порезаться; расстегнул и стащил рубашку, свалил на стул штаны. В ванной, где, несмотря на принятый Эльзой душ, было по- летнему сухо, под потолком, на леске, растянутой тут в несколько рядов, висели только что простиранные трусы бледно-салатового цвета, и это значило, во-первых, что в постель легла носительница их беспрепятственно голой, а — 59 —
|