|
Ох, Лили‑Лили!!! А она уже подбежала ко мне: – Пойдем. – Куда? – Туда! Вон сидит директор, тебе надо с ним познакомиться! – Она указала на бородатого, на вид приятного, гномоподобного, разухабистого «обезьяна». Он подливал выпивку таким же гамадрилам, как сам. Я чувствовала себя как в зоопарке. В этот момент «милый обезьян» трансформировался в злобного орангутанга в пылу битвы за территориальную целостность загаженного обезьяньего питомника, его шерсть (борода) встала дыбом, и он набросился на провинившуюся хрупкую официантку. Бешеный павиан стучал ложкой по железной фашистской каске, надетой поверх клоунского парика халдейки, и издавал нечленораздельные вопли. Он, безусловно, был Тарзаном, но официантка никак не смахивала на Читу. Скорее прослеживалась аналогия между Дюймовочкой и Кротом. Мне еще никогда не приходилось договариваться о работе с пьяным животным, по‑моему, это глупость, но Лили толкнула меня, сообщая, что днем его просто не бывает. У хищников, вообще, вся активная жизнь протекает ночью. Может, она права. К тому же здесь есть и положительные моменты, в частности, директор не учует, что и я тоже выпила. Что ж, новое тело – новые правила. – Извините, я насчет работы... Он на секунду обернулся, потом бросил через плечо, что уборщицу уже взяли. Я оторопела. – Да я... не уборщицей. – А кем? Не танцовщицей же! Сидящие с ним «мартыганы» закатились в подобострастном ржании. Переждав приступ клакерского смеха, я внутренне приготовилась к решающему броску. – Вообще‑то да... Вместо Лили. На время отпуска. – Ах, это... – Он все понял без мучительных для меня объяснений и наконец удостоил вниманием. – Тогда иди... К Роману Львовичу! Компания вновь закатилась. – Ну что ты вылупилась? За артистов отвечает Трахтенберг. Че ты ко мне приперлась?! – и, обращаясь к собратьям: – А вы спрашиваете, где мы их берем? Сами приходят. За баб и дублеров! Лили поджимает губы, слыша наш разговор. А мне приходится идти к разозленному Трахтенбергу, ужинающему в уголке. – Извините, я насчет работы. – Какой работы? Персоналом занимается хозяин. Иди к нему. – Он жадно закусывает бутербродом только что выпитую рюмку виски. – Я только что от него. К вам прислал. Ведь вы отвечаете за шоу. – Я. А вы, простите, кто? – Я могу поработать пока... Вместо Лили. Пока она в отпуске... – Оно уходит в отпуск? Слава богу! – Он оживляется. – Приходи завтра к шести, посмотрим. По дороге домой Лили, надувшись, молчит: еще бы, я нашла общий язык с ее «врагом». А я... Мне даже не до нее. В голове куча мыслей. Хорошо, что умею шить, сегодня раскрою старые бархатные портьеры и завтра до шести уже сделаю себе костюм настоящей царицы... А под него подойдут красные туфли, накидка из тюля и песня Аллегровой. Ветер пыльных улиц подвывал в такт шагов: «Гуляй, шальная императрица, страна, которой правишь ты, берет с тебя пример... Легко влюбиться... Когда так сладко смотрит офицер... » — 66 —
|