Но никто не ответил. Рев прекратился, снова зашумел дождь. Лукас поднял голову — какая-то тень обозначилась на стене. Великан вскочил, прислонился к стене и схватил Яннакоса за ноги. — Идем, Лукас, идем! Мне кажется, старик проснулся. Они вскинули бурдюки на плечи и двинулись в путь. — Все-таки исполнил свое желание, — сказал Лукас, когда они вышли из села. — Да, — ответил Яннакос и вздохнул. — Если бы я мог перенести его через стену, клянусь своей верой, я бы его забрал… А где Михелис? — спросил он с беспокойством. — Он, наверно, уже закончил свою прогулку и вернулся обратно. Пошли быстрее! Они молча продолжали свой путь. Поп Фотис и Манольос не спали, ожидая их возвращения. Уже рассветало, небо на востоке посветлело, стало голубоватым; дождь прекратился, но было еще пасмурно. Вдруг они услышали приближающиеся крики и оживленные голоса. — Идут! — воскликнул Манольос и выбежал из пещеры. Показались четверо мужчин с тяжелой ношей. Они зажгли фонарик, чтобы освещать им дорогу. Их лица горели от радости. Впереди, взвалив на плечи бурдюк с вином, шел Яннакос. — Тысяча приветов, — крикнул он, — от старика Ладаса, от доброго щедрого человека. Помощь малая, говорит он, но его любовь к вам велика! Он шлет вам это вино, чтобы вы выпили за его здоровье! — Вот, пожалуйста, есть оливковое масло, чтобы вы промаслили свои кишки, — добавил Лукас, опуская бурдюк с маслом к ногам священника. — А если вам еще понадобится, говорил Ладас, так полны масла и другие бурдюки. — Вот, пожалуйста, есть пшеница, чтобы поели несчастные дети, за которых у него болит душа. Это тоже велел передать вам Ладас! — добавили и остальные два товарища, снимая с плеч полные мешки. — Дай бог ему здоровья, — ответил, улыбаясь, отец Фотис, — и пусть он ему заплатит с процентами! Я тут же сяду и напишу Ладасу письмо, что четыре ангела вошли ночью в его дом, взяли дорогие подарки, возложили их на свои крылья и принесли к нам, на Саракину. И подпишу вексель на подарки. Пусть ему заплатят в загробной жизни. — И напиши ему, дорогой отче, — добавил Яннакос, хохоча, — что один из ангелов намеревался разбить остальные бочки и продырявить бурдюки, чтоб вылилось вино и оливковое масло, но в последнюю минуту ему стало жалко, — не старика, конечно, он пожалел, а вино и масло! Отец Фотис повернул голову к Манольосу. — Дорогой Манольос, — сказал он, — принеси миску, угости ангелов! Войдите в пещеру, отряхните ваши мокрые крылья. — 296 —
|