— Уважаемый поп, чего тебе от меня надо? Ты пришел просить меня об одолжении? О каком? Говори, поторгуемся, но только покороче. Не засоряй мне голову лишними словами, я и так пойму. Ну, я слушаю тебя. — Ага, — сказал поп Григорис, подходя к нему, — этот бездельник, сын покойного Патриархеаса, подарил все свое состояние голодающим с Саракины. — Это его право, — сказал ага. — Разве это не его собственность? Что хочет, то и делает. — Да, но ведь эти голодранцы присланы из Москвы! Их всех послали сюда, чтобы они перерезали волосок. — О чем ты говоришь, поп? Говори яснее! Всех? — Всех… А возглавляют их поп Фотис и Манольос. Говорят, завтра они придут собирать урожай со своих виноградников… Ты понимаешь, что это значит? Наложат свою лапу сначала на наше село, на твое село, дорогой ага, а затем понемногу выбросят нас всех отсюда, и — нет больше волоска! — Ну, и чего же ты хочешь? — Завтра, когда придут московиты, ты выйди из своего канака, стань у входа в село и прогони их. — Но каким образом, поп? Разве виноградники не их собственность? — Нет! — Как нет? Аллах, я с ума сойду! Разве их не подарил им Михелис, разве они не стали их собственностью? — Нет, говорю тебе, нет, дорогой ага! Мы объявим Михелиса невменяемым. — Невменяемым? Это еще что такое? Говори понятнее. — Ну, сумасшедшим, другими словами! Он сам не знает, что делает, и его подарок не действителен. — Но разве Михелис сумасшедший? Клянусь моей верой, он вполне нормален! — Безумие и ум трудно разграничить, ага! Никто не знает, где кончается ум и где начинается безумие. Поэтому мы найдем способ доказать, что Михелис сумасшедший. Ага схватился руками за голову и вдруг начал хохотать. — Понял, — закричал он, — понял! Ну и греки, дети сатаны, вы сделаете из мира голубец и съедите его! — Так как же, ага? — Слушай, поп Григорис, я скажу тебе коротко и ясно! Дай мне, и я дам тебе, — я пойду стану у входа в село, как ты говоришь, и прогоню несчастных саракинцев, но твоя милость… Мы уже договорились, дай мне, и я дам тебе!.. Поп побледнел — он понял. — Итак, поп, слышишь меня, я окажу тебе услугу, но и ты окажи ее мне. — Говори, ага, — тихо сказал поп, — если это будет зависеть от меня… — Пустяки, не беспокойся!.. Ибрагимчик во что бы то ни стало хочет, чтобы как-нибудь потанцевали девушки, чтобы он мог выбрать себе какую-нибудь… — Это очень сложно… — Сложно ли, просто ли, но иначе нельзя! Разве ты не видишь его? Этому чертенку пятнадцать лет, кто может его обуздать? Ты? Я? Он проглотит нас сразу! Только женщина может одолеть его! А поэтому давай найдем ему какую-нибудь самку, пусть приручит его. Он сейчас как необъезженный жеребенок — ты его хочешь оседлать, а он подбрасывает тебя в воздух; но когда ты его приручишь, сможешь ездить на нем, и он даже будет хвостом помахивать! — 260 —
|