|
— Убили Манольоса, убили проклятого! Костандис выскочил из своей кофейни, схватил дубину и побежал к дерущимся. — Где? Где? — кричал он мальчику, когда тот пробегал мимо. — У колодца святого Василия! Костандис бросился туда, по дороге встретил Яннакоса, они побежали вместе, не обменявшись ни единым словом. Около колодца саракинцы и ликоврисийцы слились в один рычащий клубок, катающийся по камням. Женщины с Саракины, сильные, с огрубевшими от тяжелой работы руками, тоже приняли участие в битве; охваченные яростью, они дрались не хуже мужчин. — Манольос, Манольос… — раздались два хриплых, задыхающихся голоса. Манольос, сидевший на пашне и перевязывавший свою рану, узнал голоса и поднял голову. — Я здесь, братья, — закричал он, — не бойтесь! В эту минуту старик Ладас, пристроившись на скале, радостно заверещал: — Ага едет, ага едет! Послышалось конское ржанье, и к колодцу стремительно, так что из-под копыт кобылы посыпались искры, подлетел мертвецки пьяный ага с серебряными пистолетами за поясом, с длинным ятаганом, в красной феске. Он на скаку осадил лошадь, она встала на дыбы, но ага, прижавшись к ее шее, не упал. Он вытащил пистолет, выстрелил в воздух и заорал хрипло и грозно: — Гяуры! Клубок тут же распался. По одну сторону стали саракинцы, по другую — ликоврисийцы, все с избитыми лицами, в пыли, в крови. Посредине лежал израненный учитель. Он попытался встать, чтобы приветствовать агу, но не смог. — Гяуры! — снова закричал ага, глядя налитыми кровью глазами на саракинцев. — Чего вы хотите в моем селе? Вон отсюда, гяуры! Манольос вышел вперед. — Уважаемый ага, — сказал он, — у нас есть виноградники в Ликовриси, мы пришли собрать с них урожай, они принадлежат нам! — Пропадите вы все пропадом! Откуда и с каких это пор они принадлежат вам? Где вы их нашли, голодранцы? Со скалистого уступа, хихикая, свесился скряга Ладас. — Нам их подарил Михелис! — ответил Манольос. — Его подпись, несчастные, не имеет силы, она недействительна! Он — несовершеннолетний, — сказал ага. — Не несовершеннолетний, а ненормальный! — Это одно и то же, скряга, — помалкивай! Ага вытащил свой пистолет и прицелился в Ладаса. — Пощади! Пощади! — закричал старик и спрятался за скалой. — Ты прав, любезный ага, ты прав, — он несовершеннолетний! Ага вложил пистолет в кобуру и разразился хохотом. Потом обернулся к саракинцам. — Кто из вас Манольос? — закричал он. — Сегодня облачно, я плохо вижу, пусть выйдет! — 264 —
|