|
— Чего ты хочешь, Марфа? Какое еще несчастье напало на наше село? Вернулся ага? Говори же, а то лопнет мое терпение! — Потерпи, ты меня совсем оглушила, противная старуха! Мне нужно видеть архонта, это очень важно. — Ты его не увидишь, нет! Тебе говорят, не увидишь! Он тяжело болен, у него отнялись нога и рука, он просит, чтобы сын пришел, у него был удар, он говорит неразборчиво, заикается, плачет. Нет, ты его не увидишь! — Пусти меня, паршивая старуха, я хочу его увидеть собственными глазами и скажу об этом аге, чтоб он поверил! — Не пущу! — Нет, пустишь! И они вцепились друг в друга. Прибежали работницы, разняли их. Горбунья успела подбежать к лестнице и, быстро-быстро перебирая ногами, как паук, поднялась наверх, открыла дверь и влезла в комнату. Старик архонт скосил глаза, увидел ее, но не шевельнулся. — Архонт, — сказала старуха, — это я, Марфа. Большой тебе привет от аги. Он велит тебе прийти к нему, он хочет поговорить с тобой. Старик повернул голову, губы его зашевелились, он что-то пробормотал, Марфа подошла поближе, но в эту минуту ворвалась разъяренная Мандаленья, оттолкнула ее и наклонилась над стариком. — Что ты сказал, архонт? Старик опять пошевелил перекошенными губами. Мандаленья повернулась к горбунье. — Он говорит, чтобы ты убиралась к черту! — Так что же мне передать аге, архонт? — настаивала горбунья. Старик снова пошевелил губами, Мандаленья опять повернулась к Марфе. — Чтоб и ага убирался к черту! Вот что он сказал! Старуха покачала головой, подошла еще ближе, наклонилась к больному. — Архонт, — сказала она тихо, — недоброе дело замыслил ага против нашего села. Он привез из Измира нового дьявола, который подожжет село. Этот проклятый хочет, чтобы собрались все девушки на площади и танцевали, а он выберет себе одну из них… Плохое время ты выбрал для болезни, архонт! Старик вытаращил глаза, его лицо вспыхнуло, он напряг все свои силы и вдруг отчаянно закричал: — Никогда! И упал в изнеможении на подушку. — Ты убьешь его, проклятая горбунья! Убирайся ко всем чертям! — завизжала Мандаленья, схватила Марфу за горб и вытолкала за дверь. Потом вернулась в комнату и стала натирать старика маслом и камфарой. Ему стало немного легче, он открыл глаза. — Пошли за попом Григорисом, пусть придет, — сказал он и снова закрыл глаза. В это время отворилась дверь и вошел Михелис. — Уйди, — сказал он старухе и приблизился к кровати. Старуха собрала снадобья и исчезла. — 239 —
|