|
— А Панайотарос? — . крикнул Яннакос. — Мы Иуду забыли! За его здоровье, отче Иаков! — За его здоровье, апостол Петр! — ответил Костандис, и все снова осушили стаканы. Жена Костандиса повернула голову; она поняла, что они собираются выпить все ее вино, и это привело ее в ярость. — Ты много пьешь, Костандис! — сказала она строгим голосом. Костандис съежился. — Ладно, — сказал он, — не сердись, жена, принеси нам еще кувшин с водой, чтоб освежиться. Жена пошла к колодцу, а Костандис приложил палец к губам. — Будьте осторожны, бедняги, — прошептал он, — будьте осторожны, она начинает сердиться! — Давай лучше уйдем, — сказал Яннакос, — давай уйдем, чтоб тебе не попало… — Нет, ребята, сидите, только тихо. Мы выпьем воды за ее здоровье. Может быть, и смягчится она, — не знаешь ты женщин. Жена вошла с кувшином; взяла стаканы из-под вина, сполоснула их и наполнила холодной водой. Мужчины подняли стаканы с водой и чокнулись. — За твое здоровье, сестренка, — сказал Яннакос, — пусть бог освежит твою душу, как ты нас сегодня освежила! Лучшей сестры, чем ты, и лучшей жены нет в мире! Куда бы ни пошел и где бы ни был Костандис, всегда и везде он говорит о твоих прелестях! — За твое здоровье, жена! — робко произнес Костандис. — Лучше, ей-богу, с тобой быть в аду, чем одному — в раю! — и подмигнул своим товарищам. — За твое здоровье, хозяйка, — сказал Манольос. — Ты нас извини, большой вечер сегодня, село наше спасено! Пусть бог вознаградит тебя за хлопоты, что мы тебе доставили. Друзья допили воду, и теперь им не было жарко. Костандис вынул портсигар и предложил товарищам сигареты. Потом все поднялись, вышли во двор и сели на лавочке. Хозяйка, бормоча что-то про себя, начала убирать стол. Воздух был почти неподвижен; с поля доносился запах спелых хлебов; от фруктовых деревьев, росших во дворе, пахло инжиром. Кто-то остановился у ворот и постучал; Костандис встал, встревоженный. — Костандис, открой! Это я, Михелис! Костандис с радостью открыл дверь. Вошел ночной гость, Михелис. — Я оставил своего старика, — сказал он. — Он наелся, напился и уснул. Вот я и пришел. Он сел на лавочку. Вокруг царило сладостное безмолвие, он не хотел его нарушать и молчал. Прислонившись головой к стене, Манольос смотрел на звезды, и свет их озарял его. И вдруг в ночной тишине раздался его спокойный голос: — Человек замышляет одно, а бог решает другое; он не дал мне сегодня умереть и покинуть вас, братья. Кто знает, какая у бога цель? Наверно, мы еще не кончили свой путь на земле, нужно еще много трудиться, чтобы спасти душу. И вот сегодня вечером, братья, я принял решение. — 185 —
|