|
если о том не знает ни одна живая душа. Плотник. Тупой, как жопа. Он совершил это лишь однажды - что, замечу, для такого рода преступлений нехарактерно. Они поинтересовались: а зачем? «Ну, у меня бы никогда не было возможности отыметь девушку вроде этой». - «Но почему вы не пошли в бордель?» - «Я же хотел не шлюху!» Он снял с ее пальца кольцо - все, что ему было надо. И, глядя на него, питался воспоминаниями об этой смерти - как какое-то насекомое, медленно-медленно пожирающее свой лист. Коп спросил мерзавца, что толкнуло его на исповедь - муки совести? «Нет, это же было потрясающе! Советую вам попробовать это дело!» Полицейский, который его допрашивал, сказал мне потом, что если бы этот плотник не был уже на три четверти мертв - ему оставалось жить лишь несколько часов, и те - корчась от боли, - он бы тут же всадил в него всю обойму. Этот ублюдок жил в двух кварталах от девушки. На язык просилось слово, которое, по мнению иных, родственно греческому «derma» [Покров, кожа (греч.)]. Во всяком случае, хорошо с ним рифмуется. Мы с Жераром покинули старую гавань и углубились в лабиринт узких улочек, баров и ресторанчиков, в народе известный под названием «Чикаго». Местные мачо заглядывали сюда пропустить пару стаканчиков, разнести в щепу пару столиков - и все в округе знали, что нога полицейского не ступала здесь сроду. В «Чикаго» было до странности тихо - даже морячков и тех не было видно: или флотское начальство устроило им сегодня какой-нибудь праздник чищеных ботинок и они с самого утра готовились к этому архиважному событию? Мы заползли в подвальчик, куда частенько наведывались во времена цветущей юности: обслуга и клиентура с тех пор сменились, а вот репутация заведения осталась прежней - более чем сомнительной. Мы сделали попытку растормошить прошлое, наперебой вспоминая тех, кто мелькал здесь во времена — 213 —
|