|
цветовод, - не тяни, выкладывай карты на стол. Что тебя сюда привело, а? Всякий раз в подобных ситуациях я ловил себя на мысли: поди разберись, с кем ты имеешь дело - с неординарным мыслителем или же с человеком, судорожно цепляющимся за последние крупицы разума... - Ну, - начал я, укрывшись за фразой, которая по праву могла бы войти в «Десятку излюбленных фраз Эдди Гроббса». - Я думаю написать книгу о конце нашего тысячелетия. - И тут я позволил себе раскрыться. Такое бывает, только когда мы говорим с самыми близкими людьми: - Я не знаю, что мне сказать! - Эдди! Сказать можно столько... - вскинулся Жерар. Попробуйте-ка, коли ты француз и всю жизнь охотился за новинками философии, как диджей - за новым диском, не пуститься тут во все тяжкие. Кроме того (феномен поистине удивительный!), написание книги, над которой бьетесь не вы, а другой, кажется элементарной вещью. - Наговорить можно с три короба, Эдди, - всегда! Возьми любую цивилизацию - и ты обнаружишь, в самой ее сердцевине, здоровенный сундук с надписью «об этом говорить не принято». Тебе же было плевать на общество, Эдди, так возьми и напиши о том, что в глубине души известно каждому, но только никто не решается произнести это вслух! Глава первая: Зачистка Греции. Мы видим упадок и вырождение - вырождение величайшей из культур в нацию третьеразрядных официантов и отвратительнейших бюрократов, оккупировавших столицу отвратного бюрократизма, Брюссель. В мире, где знания и культура имели бы хоть какую-нибудь ценность, мы бы стерли Грецию с лица земли и взялись бы за действительно важное дело - раскопки того, что погребено под ее руинами: следы Гомера, его утраченные рукописи! Или вот взять Сандрин. - И Жерар кивком указал на все еще мозолившую нам глаза проститутку. - Четыре, пять, шесть детей, все - от разных отцов. Почему их столько? Да потому, что она и сама не знает, сколько ее отпрысков находится на обеспечении у государства. Работы у нее нет - согласно — 216 —
|