|
– Ну, прошу прощения, – сказал Бэшюн-Фрейзер. – Встретимся около восьми в «Арлекине». Годится? – И ушел, улыбчивый, молодой, мускулистый, без брюшка, возможно, ничем не пахнущий. Солдат крикнул вслед: – Сволочь надутая! – Итак, – сказал Краббе. – Все подстроено? – Что подстроено? – Ты знала, что он тут, да? Знала, что он в Куала-Лумпуре? – Смутно слышала, что он на курсах, да. – Значит, снова все начинается, так? – Ох, Виктор. – Она стиснула его запястье. – Все давным-давно кончено. – И теперь вы просто друзья. – О, знаешь, такое бывает. – Леди, сюда идите, садитесь, – пригласил солдат. – Выпейте со мной. – Забавно, что ты ревнуешь, – сказала она. – Вспомни, что всегда говорил. – Что? – Что не хотел ничего затевать. Солдат поплелся к стойке, обнял их обоих, слепо глядя в лица. Пахло от него всеми запасами бара, соломенные волосы дико растрепаны, зеленая тропическая форма залита пивом. – Они его убили, – сказал он. – Устроили засаду. Поэтому я напился, попятно? Напейтесь со мной, – предложил он. – Перестаньте, пожалуйста, меня лапать, – резко бросила Энн. – Виктор, скажи ему, пусть отойдет. – Уходите, – сказал Краббе. – Тело нашли, все израненное, попятно? Поэтому я… Энн вырвалась и направилась к выходу, Краббе следом. Их ошеломил жарко-белый свет улицы, шум машин, велосипедов, коричневых попрошаек. – Довольно неудачно, – сказал он. – Ох, какое убожество, грязь. Я туда не вернусь. Пойду еще куда-нибудь. – Скоро это кончится. – Да. – Прошу тебя, Энн. – Краббе пытался поймать ее руку. – Не сердись. Она замедлила шаги. – Я не сержусь. Просто устала, и все. Жизни почти не видела. И вспомни, к чему мне предстоит вернуться. – Это тоже долго не продлится. – Не знаю. Вечером бродили по городу. Все было очень прилично. Выпивали в барах респектабельных отелей. Краббе и Бэннон-Фрейзер, в пиджаках, в галстуках, потягивали в кондиционированных залах среди представителей собственной расы и класса тропическое успокоительное. Бэннон-Фрейзер, красивый, бестолковый, аккуратно топтался, прижав к себе Энн, на маленьких танцевальных площадках, произносил у стойки бара невинные шутки, приветствовал знакомых теплым кратким смешком. В полночь оставили кондиционированный призрачный мир, вышли на улицу в пекло. – Краббе, я сперва вас подброшу. – Значит, вот как. — 95 —
|