|
– А я тут при чем? Она отвернулась от зеркала, снова собранная, серьезная, после потворства своим желаниям час назад. – Можешь отправить Фенеллу домой. Она вечно ноет, что хочет домой. – Она без меня домой не поедет. – Скоро поедет домой. Навсегда. – Хочешь, чтоб я развелся? Так, что ли? – Как знаешь. У тебя достаточно веских причин. – Она говорит, Абан ничего дурного не делает. Говорит, просто издали обожает ее. Так или иначе, чего ты хочешь? – Хочу отделаться от Герберта. – Ты же знаешь, что не обязана с ним оставаться. Всегда можешь уйти. – Как? Куда я пойду? Где деньги возьму? Даже квартиру не смогу снять без его разрешения. Краббе закурил сигарету, глядя на нее сквозь дым. – Все равно не пойму, при чем тут я. Хочешь, чтоб мы поженились? – Нет. Никогда больше замуж не выйду. Хочу быть свободной. Дай и мне тоже. – Он дал ей прикурить. – Ясно. Хочешь меня использовать, да? Хочешь, чтоб я помог поднять крупный скандал и он бы тебя отпустил. Что потом будешь делать? – С тобой останусь. Краббе изумленно глядел в детско-гангстерское лицо. – А что будет с моей драгоценной карьерой? – У тебя ее нет. Здесь, в любом случае. Слишком поздно. Когда этот срок твоей службы закончится, больше ничего не получишь. Если не подпишешь контракт с властью. Останешься в системе Зарубежной Гражданской службы, придется куда-нибудь переезжать. В Гонконг, в Африку… Осталось не так много мест, правда? А время Герберта, может быть, кончилось. – Откуда тебе все это известно? – О, просачивается информация. От белых хотят поскорее избавиться. – Значит, все напрасно, – сказал Краббе, уставившись в голый пол. – Слишком поздно. – Стоит ли воевать с Джаганатаном? Хардман был прав, здесь сумерки, когда как-то можно работать, но только неумело. Света мало, в глаза тычутся летучие мыши, москиты кусают. Когда любишь, любовь редко бывает взаимной. Малайя в нем не нуждается. – Скажи честно, Виктор, – сказала она. – Тебе брак не нужен. Ты вроде меня. Хочешь любви с открытой дверью. Я могу давать тебе счастье так долго, как ты пожелаешь. Или как я пожелаю. – Я был женат по-настоящему. Думаю, это бывает лишь раз. – Повезло тебе. Слушай, Виктор. – Она села с ним рядом. – Тебе было со мной хорошо. Правда? Действительно хорошо. Никто про нас не узнает. Ни души. Я умная. – Фенелла что-то подозревает. – Не так уж много. И у меня имеется какое-то достоинство. Напоказ не выставляюсь. И мы были осторожны, не так ли? Чересчур, черт возьми, осторожны. Но знаешь, ты мне дорог, довольно-таки дорог. — 90 —
|