|
Хардман ворвался в темный дом, повключал везде свет, ошеломив разбежавшихся по степам чичаков. Пошел в спальню, зажмурился от резкого потока света, открывавшего взору смятое постельное белье, разбросанные книги, бумаги, скачущих жаб, Краббе с широко открытыми глазами, с потемневшей щетиной, с еще больше растрепанными волосами. – Какого черта? – Ты когда-нибудь вставать собираешься? Давай поднимайся. – Буду лежать, если захочу. – Ты мне соврал. – Что ты хочешь сказать – соврал? – У тебя есть две тысячи долларов. Знаю. Страховка за машину. Мне сегодня сказали. – Какое тебе до этого дело? – Одолжи мне. Черт возьми, ты сказал, дал бы, если бы мог. – Значит, ты будешь кругом со свистом раскатывать в огромном «ягуаре», а я пешком, что ли, должен ходить? Проклятье, старик, мне надо новую машину купить. – Можешь взять напрокат, можешь ездить на рикшах. В любом случае, кажется, ты не очень стремишься куда-то попасть. Валяешься целый день. – Это мое дело. Хардман сел на кровать и сказал: – Боюсь домой ехать. – Ну и хорошо. Тогда тебе не нужны две тысячи долларов. – Нет, нет, к ней боюсь ехать, в ее дом. – «Дом» – двусмысленное понятие. Фенелла всегда говорила. Хочешь, тут ночуй. – Ты чего-нибудь ел? – Нет. Но вскоре пришел Толбот и гарантировал, что никто с голоду не умрет. Он доставил в спальню скудный запас из буфета – сыр в банках, сардины, колбаски ассорти, концентрат куриного бульона «Брэнд», зачерствевший батон, банку мясной подливки, холодную баранью ногу, соус «Эйч-Пи» и солонку. – Что с вашим поваром? – спросил Толбот, жуя, подбирая крошки хлеба. – Мне больше повар не нужен. – Где ваша ама? – Ленивая сучка. Позже вечером прибыл констебль полиции Картар Сингх в сопровождении двух друзей-сикхов. Краббе заявил, что больше не нуждается в полицейской охране, охранять больше нечего. Картар Сингх сказал, если сахиб не возражает, он по-прежнему будет его охранять, теперь с помощью своего друга Тейя Сингха, который потерял место ночного сторожа и вполне может спать здесь, как и в любом другом месте. Если сахиб не возражает против таких его слов, местечко теплое, и он будет очень признателен, если сахиб не станет сообщать начальнику полицейского округа, что в охране больше не нуждается. Мохиндер Сингх мрачно сидел, мысленно видя, как истекает кровь его жизни по мере ухудшения магазинной торговли, пока бенгальцы, тамилы и китайцы заключают жирные сделки, а в магазин Мохиндер Сингха ни один человек не заходит. — 111 —
|