|
На "ты" Сталин был только с Молотовым, всем другим говорил "вы". Иногда он откладывал свой "Данхилл" и брал синий карандаш, чтобы заштриховать очередной пункт беседы. Когда он посмотрел на Висенте, испанец заставил себя не вскочить. - Значит, когда речь зашла о десанте на Пиренеи, вы сделали шаг вперед? - Товарищ Сталин! Этот шаг сделали мы все. - Боюсь, это было преждевременное решение. А что, хочется вам домой? - Так точно, товарищ Сталин. - Замерзли у нас в России? - В Испании тоже бывает холодно. - Где же это? - В горах, товарищ Сталин. - А вы откуда? - Из Андалузии. - Из крестьян мне сказали? - Так точно. - Кто у вас там? - Мать, сестра, брат. - А отец? - Убили. Сталин нахмурился. - Франкисты? - Нет, товарищ Сталин. За игрой в карты. - Не иначе, как передернул? Черные зубы курильщика были загнуты внутрь. Отсмеявшись, Сталин вытер глаза. - Домой вы вернетесь, товарищ Ортега. Но, боюсь, что не скоро. Генералиссимус Франко - серьезный противник. Главная ваша задача на ближайший период - восстанавливать партию. Искать свой национальный язык, учиться бороться в условиях вашей собственной страны. Ради этого, товарищи, мы и пошли на роспуск Коминтерна... В завершение встречи Пасионария спросила, нет ли замечаний по работе. Замечаний не было. - Вы ведь лучше знаете, что надо делать... - Мягко поднявшись, Сталин завел кулак: - Но пассаран! Выводивший их офицер госбезопасности еле сдерживал восторг. Метель кончилась. Над Кремлем полыхало невиданное небо. Бездонное, чистое и холодное, в ту ночь оно было пурпурным - цвета Победы. Висенте покинул Москву на военном самолете - вместе с Пасионарией. Из разрушенной Одессы на греческом судне они вышли в море, полное мин. В Порт-Саиде пересели на египетский сухогруз. Капитан, русский белоэмигрант, говорил по-французски лучше, чем Висенте. А говорил он, что аристократическая мать молодого и любознательного испанца дает ему ощущение "дежа вю". По пути в Марсель Висенте выглядел так, что никто бы не сказал, что он всего месяц назад из Башкирии, куда во время войны эвакуировали Высшую школу Коминтерна. В Москве ему подобрали швейцарское пальто и костюм из бельгийской фланели. Узкие длинные кончики воротника рубашки, пусть заносившейся, разделял узел итальянского галстука. Легкая смуглость покрывала мягкие черты лица постоянным загаром. Поволока смягчала интенсивность живых его глаз. Блестящие черные волосы зачесывались назад, открывая большой лоб, тронутый поперечны-ми, вполне интеллектуальными морщинами. Он выглядел старше своих тридцати, этот умеренный изгнанием левый радикал. Музыкант, рисовальщик, поэт - из круга Гарсии Лорки. Никаких пороков и привычек - кроме приверженности к матери и сигаретам. — 62 —
|