|
В доме раздались шаги, и через некоторое время окно над головой Насреддина распахнулось. Он с надеждой задрал голову вверх, но надежда обманула его. В свете луны блеснуло ведро, и десять литров ледяной колодезной воды окатили Насреддина, не оставив на нем ни одной сухой нитки. Без лишних комментариев окно снова закрылось. Славя Аллаха и благословляя жену, Насреддин поплелся прочь от дома. "Нет, - думал он, - до чего все-таки справедливо все устроено... Могла ведь и помоями окатить..." Остановившись возле чьего-то светящегося окна - единственного на всей улице - Насреддин с умилением подумал, что он не один бодрствует этой ночью во славу Аллаха. Приглядевшись внимательнее, он понял, что это дом безумного араба Абдулы Альхазреда, а это означало, что можно войти без стука. Абдула, как всегда, что-то писал в своем талмуде, в камине дружелюбно горел огонь, а в чайнике заваривался зеленый чай (с финиками - это что-то невероятное!). - Хорошо тут у тебя, - сказал Насреддин, развешивая одежду возле камина. - Не обманывайся, - не отрываясь от своих каракулей, бросил Абдула. - Все это одна видимость. Пускай в камине горит земной огонь, но в сущности своей этот дом объят адским холодом. Пускай в твоей пиале душистый чай, но вместе с ним ты отведаешь и смолы! Здесь все, все без исключения, отравлено. - Не знаю, - осторожно заметил Насреддин. - Лично я чувствую себя здесь довольно уютно. Лучше, чем на улице. - Слепой котенок, - мрачно сплюнул в чернильницу Абдула. - Нашел, где чувствовать себя уютно. У меня кровь стынет в жилах от ужаса, а ему, видите ли, уютно... - А чего ужасаться-то? - невинно спросил Насреддин. - На чем ты сидишь, дурак? - объяснил Абдула. - На ковре, - не понял Насреддин. - Ты сидишь на тончайшей пленке, отделяющей тебя от черной бездны хаоса, и малейшего движения души достаточно, чтобы эта пленка порвалась, - казалось, что Абдула записывает собственные слова. - В этом мире тебя могут кастрировать, четвертовать, поиметь в задний проход, в конце концов, но все это касается лишь твоего тела. Если же ты вдруг упадешь духом, да не куда-нибудь, а в черную бездну холодного хаоса, то уже не жалкий кусок мяса, а твоя бессмертная сущность попадет в жернова зубов Того, Чье имя мне в западло тебе называть. Поэтому подумай о тонкой пленке, по которой ты все время ходишь своими грязными ногами, будь ты вовеки проклят и все твое потомство! — 134 —
|