|
Точно так же мы стараемся переделать и комнатных животных: собак, кошек, птиц и т.д. Выводятся породы, отличающиеся меньшим запахом, меньше линяющие, более спокойные и послушные. Идеалом многие вообще считают искусную электронную имитацию домашних животных — роботов, которые очень похоже повторяют некоторые движения настоящих животных. Их преимущества очевидны: их не надо выгуливать, кормить, лечить от болезней, они не портят мебель, на них не надо регулярно тратить деньги, их можно просто выключить на ночь или на время, пока человек занимается другими делами. Это лишний раз доказывает, что люди воспринимают природу как свою игрушку, как то, что должно приносить удовольствие, а не неприятности. Даже в растениях мы ищем какую-то опасность, не доверяем им. Например, в городах естественно растущие в земле деревья заменяются деревьями в кадках, а то и вовсе искусственными. В квартирах и учреждениях также появляются искусные пластиковые имитации комнатных растений. Ведь за ними не надо ухаживать, не нужно поливать и удобрять их, создавать им требуемые условия освещения, они не могут заболеть или погибнуть. Точно так же настороженно медицина относится к лекарственным растениям, гораздо больше доверяя химическим препаратам или электронным приборам. Даже тогда, когда польза от какого-то растения официально признана, медики бросают все силы, чтобы выделить из него именно то вещество, которое дает полезный эффект, а затем и искусственно синтезировать его. Правда, потом обычно выясняется, что действие полученного препарата несравнимо с исходным и дает намного больше осложнений. Но признать, что в природе существуют готовые лекарства от всех болезней, врачи категорически отказываются, ведь природа враждебна нам или же нейтральна, но никак не дружественна. Да и в строительстве домов, изготовлении мебели мы всячески стараемся уйти от использования древесины, которая упорно не желает полностью соответствовать нашим жестким стандартам. Правда, мебель из древесностружечных плит получается тяжелой, менее удобной, менее прочной и менее долговечной, а стены домов из бетона не дышат, пропускают холод и влагу, зато мы застрахованы от капризов деревьев, зато производственный конвейер работает без сбоев. Раз и навсегда настроившись на борьбу с природой, мы уже в любых рассуждениях о порочности научно-технического прогресса, о тех или иных его вредных побочных эффектах начинаем подозревать какой-то подвох, какую-то скрытую диверсию. В лучшем случае мы со снисходительной улыбкой выслушиваем доводы экологов и ставим их на место замечательной, «остроумной» фразой: «Что же нам теперь, в пещеры возвращаться?». При этом подразумевается, что за бесспорные блага прогресса вполне можно заплатить такую «незначительную» цену, как разрушение окружающего мира. А жизнь наших предков мы представляем беспросветно тяжелой, во всем хуже нашей. Мы боимся еще и своего прошлого, то есть времени, когда люди были ближе, чем мы, к так пугающей нас природе. В худшем же случае в ответ на предостережения о гибели природы мы начинаем думать, кому это выгодно, чтобы наша страна остановилась в своем развитии, еще больше отстала от богатых, развитых стран, попала к ним в зависимость. Мы считаем, что подобную блажь, стенания о гибнущей и уже загубленной природе, могут позволить себе только те люди, которые уже всего добились, которые живут в достатке и комфорте, которым больше нечего делать. А нам надо сначала «выбиться в люди», а там будет видно. Хотя при таком подходе может оказаться, что «там», в будущем, уже не будет вообще ничего, ни природы, ни нас самих. — 143 —
|