Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

«Но, — я опять говорю себе, — в этой команде такой тип отношений еще не созрел, еще рано». Но есть у меня чувство, что это время приближается.

А что касается оценок, то пока бесспорно одно — чем лучше оценки, тем лучше игра.

В самолете наблюдаю за тренером. И думаю — именно сейчас после переживаний последнего матча очень благо­приятный момент для улучшения отношений со спортсме­нами. Но Мосешвили не меняется. Ни к кому не подойдет, не поговорит пусть даже на баскетбольную тему. Он обра­щается официальным и сухим тоном, которому не изменя­ет последнее время.

И я думаю: «В чем дело? Или он не чувствует этого момента, или просто не может пойти наперекор своему характеру?» И спрашиваю себя — затронуть или нет мне эту тему, когда мы останемся с ним вдвоем? Как он отне­сется к этому и даст ли это результат? Его я еще мало знаю. Но решаю — ведь в случае удачи изменившийся образ тренера исключительно положительно повлияет на команду, на настроение спортсменов. И это будет тем бо­лее важно перед таким противником, как «Статиба».

И накануне матча, пока ребята ужинают, мы вдвоем в холле, где через полчаса начнется традиционная беседа с командой.

И я говорю:

_Леван Вахтангович, ребята очень довольны тем, как

Вы ведете последние игры.

Лицо его не меняется, но он поднимает на меня глаза и ждет продолжения.

И я продолжаю:

—Будьте и Вы подобрее к ним сейчас. Увидите — это
даст всем нам очень многое. Я лично уверен, что они очень
ждут этого.

Мосешвили смущенно улыбается и говорит:

—Постараюсь.

Но у меня еще вопрос, своевременность и даже необхо­димость которого для меня несомненна.

—Леван Вахтангович, у меня просьба-предложение.
Давайте завтра отменим тренировку. Дадим лишний час
поспать. Потом сделаем большую зарядку, а после завтра­
ка я займу ребят. В общем, до вашей установки отдайте
ребят мне.

Он махнул рукой:

—Делайте как хотите.

* * *

Сложная гамма чувств в моей душе. Здесь и радость, и благодарность тренеру за доверие, и резко новое ощуще­ние, которое вдруг надвинулось, как огромная непреодо­лимая стена — я как-то вмиг понял это, эту огромную ответственность за результат матча.

Да, завтрашний день — это большой для меня экза­мен, и начнется он с утра, с той самой запланированной зарядки, которую в команде никто, кроме Зураба Грдзе-лидзе, вообще не делает.

Мосешвили так и сказал мне:

—Они на зарядку не выйдут. Пулавский уже восемь
лет не делает зарядку.

И я понимаю, что мой бой за завтрашнюю победу нач­нется уже сейчас — в процессе нашей беседы, которая обычно проходит спокойно и мирно.