Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

482

Проклятие профессии

Поражение

483

встанет тот же вопрос: «Что делать?» И чтобы найти на него единственный верный ответ, необходимо будет пойти на этот трудный шаг — вынести на чей-то суд свою жиз­ненную концепцию и открыться (!). А еще большее муже­ство (сейчас я осознал это) требуется для того, чтобы сде­лать следующий шаг — обратиться за помощью. Как это сделал полтора года назад Анатолий Карпов.

* * *

Сегодня он оглянулся, прежде чем скрыться за кули­сами. Я ждал этого и поднял руку. Он задержал взгляд и кивнул. А я еще постоял немного, все смотрел ему вслед. Как-то одиноко стало мне после его ухода.

Потом, уже в зале, вспоминал, как пришел к нему в три часа и опять увидел синяки под глазами.

• Не обедали? — спросил
• Нет.

Не гуляли? Нет.

• Может быть, чая?
• Нет, ничего не хочу.

Как тяжело ему и как тяжело все это наблюдать.

В зале гробовая тишина и на сцене — тоже. Оба они не встают и не гуляют. Низко склонились над доской и осто­рожно передвигают фигуры и так же осторожно нажима­ют на кнопки часов.

Шорт обхватил руками голову и еще ни разу не посмот­рел в зал. Во всем его облике и в каждом движении одна мысль — не спешить, не ошибиться, не рисковать, не проиг­рать сегодня. Он играет новый дебют, а значит, вся работа нашей шахматной группы пошла насмарку, была ненуж­ной. И это несложно прочитать в лице Анатолия Карпова, как и другое — как трудно дается ему каждое решение сегод­ня. Как трудно играть на победу, не имея права проиграть. Наверное, так же трудно идти по заминированному полю, взвешивая каждое свое решение и перепроверяя себя.

Мучительно дается игра, а время идет, как всегда, быстро, и уже назревает серьезный цейтнот, и не хватает пешки, и лишь бы уцелеть сегодня — одна мечта.

И сегодня на завтраке два человека. Опять я, а вместо Дворецкого его уче­ник. Я бы с удовольствием примкнул к большинству, но необходимо взять с со­бой кукурузные хлопья, а только это может поесть Анатолий Евгеньевич — с молоком. Прекратил он есть все остальное — и фрукты и

мясное.

• Артур, — обращаюсь к Юсупову, — Вы заметили,
  что ваши результаты с Анатолием полностью совпадают?
  Все три проигранные партии вы с ним проиграли в одни и
  те же дни.
• А я заметил, — отвечает он, — что это происходит
  довольно часто, когда на сцене играют только две пары. И
  в прошлом цикле в полуфинальных матчах было такое же
  совпадение.
• Ну что же, значит, завтра вам обоим надо выиграть.
• Хорошо бы.

...Ив номере пришла эта идея. А почему бы нам не объединиться в настрое? Будто не два матча играются на этой сцене, а один: СССР — сборная остального мира (так именовались подобные матчи). Вроде бы добавить ответ­ственности тому и другому советскому (подчеркиваю это слово) шахматисту и в то же время поделиться ею. И это пусть на время, но объединит двух наших (хотя Карпов и Юсупова относит к числу тех, кто рад его неудачам) в страшной предстартовой ситуации перед последней парти­ей матча. Объединит перед партией и объединит там, на сцене, где останутся двое против двух.