Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

Но не только он помогает себе в этой очень нелегкой работе. Одному человеку далеко не всегда, не перед каж­дым боем удается удачно решить все задачи по мобилиза­ции и подойти к минуте старта абсолютно свежим, макси­мально концентрированным, знающим, что и как делать, с первой секунды боя до последней. Ему помогают профес­сиональные люди — тренеры, массажисты, врачи, прези­дент клуба, психолог. Но не только они. Есть еще особая категория «верных» людей, с кем спортсмен имеет «осо­бые» отношения, кого любит и кому верит, и ценность которых как минимум не меньше, чем первой — профес­сиональной группы. И они в этот «особый» день играют порой важнейшую роль, особенно в той внутренней работе человека с самим собой. Их незримое участие в том, что спортсмен призывает их быть с ним в эти часы, поселить­ся в его душе до конца боя, а также в той части сознания, которая сегодня «свободна», и тогда ее — эту часть созна­ния — не займут те, кого лучше не вспоминать в такой день, И если это получится, то в целостном состоянии че­ловека установится некая гармония. Две чаши весов при­мерно уравняются, и спортсмен будет чувствовать, что тяжесть «первой», где расположились такие нелегкие «гири» как ответственность, предстартовое волнение, страх поражения, вполне ему по силам, он выдержит ее и выйдет на старт готовым драться за победу, и останется одно — в самой деятельности, в бою отдать все для этой победы, все, что смог накопить в себе сегодня на другой чаше весов! Да, в самом бою все будет зависеть от него и от всего того, что сделали для него его помощники — зримые и незримые.

Обо всем этом всегда вспоминаю в последние минуты перед нашей встречей. Знаю, что нельзя зарекаться ни от чего и надо быть готовым даже к самому плохому: не спал всю ночь, температура, пустое состояние, тяжелое настро­ение — не дай Бог!

Но, слава Богу, все хорошо: и хорошо спал, и наст­роение не ниже среднего, и бодро делает все первые дела дня — сбрасывает с себя одеяло, встает, идет в ванную, и даже напевает там что-то. И можно вздохнуть свободно. За этот первый свободный вздох в такой день порой можно отдать многое, и со мной, думаю, согласятся все те, кто был и бывает в моем положении.

Все идет по плану. Завтракает в номере. Напротив рас­положился Михаил Подгаец. Он показывает варианты. Анатолий Евгеньевич проглатывает их вместе с чаем. Молча. Не так, как в обычные дни.

Оставляю их и возвращаюсь за сорок минут до начала партии. И то, что я вижу, сразу напрягает меня. За два часа, прошедшие без меня, многое изменилось. Лицо шах­матиста озабоченное и даже утомленное, а под глазами обозначились синяки.