За Маркса

[25] Это следствие имеет фундаментальное значение. То, что действительно отличает понятие проблематики от субъективистских понятий идеалистической интерпретации развития идеологий — это то, что оно выявляет внутри той или иной мысли внутреннюю объективную систему отсылок ее собственных тем: систему вопросов, определяющих собой ответы, которые дает эта идеология. Поэтому для того, чтобы понять смысл ответов идеологии, следует прежде всего поставить перед ней вопрос о ее вопросах. Но эта проблематика в себе самой есть ответ, — не на ее собственные вопросы (проблемы), но на объективные проблемы, поставленные перед идеологией ее временем. Именно в сравнении проблем, поставленных идеологом (его проблематики), с реальными проблемами, поставленными перед идеологом его временем, возможно выявить собственно идеологический элемент идеологии, т. е. то, что характеризует идеологию как таковую, ее искажающее воздействие. Таким образом, отнюдь не внутренняя сфера проблематики конституирует ее сущность, но ее отношение к реальным проблемам; поэтому невозможно выявить проблематику идеологии, не соотнося и не подчиняя ее реальным проблемам, на которые она в своем искаженном высказывании дает ложный ответ. Но здесь я не могу предвосхищать результаты третьего пункта моего изложения (см. прим. 45).

[26] Таков смысл «основного вопроса», отличающего материализм от всех форм идеализма.

[27] Уже, поскольку для того, чтобы стать завершенным, этот разрыв, как и всякий процесс освобождения, требует, чтобы мы принимали всерьез реальную историю.

[28] Истины педагогической. Что же касается знаменитого «переворачивания» Гегеля, то это точное выражение самого проекта Фейербаха. Именно Фейербах ввел эту фигуру и сделал ее священной для наследников Гегеля. И весьма примечательным является то, что Маркс в «Немецкой идеологии» упрекает Фейербаха в том, что он оставался пленником гегелевской философии именно тогда, когда пытался ее «перевернуть». Он упрекает его в том, что он принял предпосылки вопросов Гегеля и дал другие ответы, но на те же самые вопросы. В противоположность повседневной жизни, где неприличными бывают ответы, в философии неприличны только вопросы. Но когда изменяются вопросы, мы уже не можем говорить о переворачивании в собственном смысле слова. Несомненно, когда мы сравниваем новый относительный порядок вопросов с ответами на старый порядок, мы все еще можем говорить о переворачивании. Но это всего лишь аналогия, поскольку вопросы стали другими, и области исследования, которые они конституируют, несравнимы с прежними; сравнивать их, как я уже говорил, можно только в педагогических целях.