За Маркса

[43] См. «Фейербах» Энгельса. Разумеется, не стоит понимать буквально все формулировки текста, который, с одной стороны, был написан так, чтобы быть доступным для широких народных масс и поэтому — Энгельс не скрывает этого — достаточно схематичен, текста, автором которого, с другой стороны, был человек, за сорок лет до этого переживший великое интеллектуальное приключение, открытие исторического материализма, и поэтому сам прошедший через ряд форм философского сознания, историю которых он теперь пытается в общих чертах описать. В самом деле, в этом тексте мы находим примечательную критику идеологии Фейербаха (Энгельс ясно видит, что «и природа и человек остаются у него только словами». См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 299), а также удачную и точную характеристику отношений между марксизмом и гегельянством. Так, Энгельс отмечает (и это, как мне кажется, имеет фундаментальное значение) чрезвычайную силу критики Гегеля в адрес Канта и прямо заявляет, что «диалектический метод в его гегелевской форме был непригоден» (с. 301). Еще один фундаментальный тезис: развитие философии не является философским; именно «практические необходимости» их религиозной и политической борьбы заставили младогегельянцев встать в оппозицию к «системе» Гегеля (с. 280); именно развитие наук и промышленности производит перевороты в философских идеях (с. 285). Отметим также признание факта глубокого влияния Фейербаха на «Святое семейство» (с. 281) и т. д. И тем не менее тот же самый текст содержит формулировки, которые при буквальном прочтении заводят нас в тупик. Так, тема «переворачивания» приобретает здесь столь значительный вес, что вдохновляет Энгельса на следующее, надо признать, совершенно логичное заключение: «В гегелевской системе дело дошло, наконец, до того, что она и по методу и по содержанию представляет собой лишь идеалистически на голову поставленный материализм» (с. 285). Если идея переворачивания Гегеля в марксизме действительно основательна, то тогда и сам Гегель, в свою очередь, с самого начала должен быть перевернутым материалистом: из двух отрицаний получается одно утверждение. Прочитав еще несколько страниц, мы понимаем (с. 302), что гегелевскую диалектику невозможно использовать в ее гегелевской форме именно потому, что она стоит на голове (основой является идея, а не реальное): «Таким образом, диалектика понятий сама становилась лишь сознательным отражением диалектического движения действительного мира. Вместе с этим гегелевская диалектика была перевернута, а лучше сказать — вновь поставлена на ноги, так как прежде она стояла на голове». Эти формулировки, разумеется, не претендуют на абсолютную точность, но именно поэтому они способны очертить место той трудности, о которой шла речь. Отметим еще одно примечательное утверждение, касающееся необходимости, вынуждающей любого философа создавать систему (с. 276: Гегель «вынужден был строить систему, а философская система, по установившемуся порядку, должна была завершиться абсолютной истиной того или иного рода»), необходимость, корнем имеющая «непреходящую потребность человеческого духа в преодолении всех противоречий» (с. 278); и еще одно утверждение, объясняющее ограниченность материализма Фейербаха жизнью в деревне и связанными с нею одичанием и уединением (с. 288).