В зеркале философии

Но как бы ни конструировались интегрирующие схемы в изучении человека, почти у всех, кто выска­зывается по этому вопросу, как правило, речь идет об индивиде, личности, персоне. Нет слов, без осмысле­ния того, что есть личность, никакой теории челове­ка быть не может. Но сама-то личность (моя, ваша — читатель, любая другая) есть не только “самость”, “микрокосм”, но и действующий агент более широко­го образования — Человечества, наследник тех, кто был до них, современник сотен миллионов ныне жи­вущих и предтеча будущих поколений.

И поэтому общетеоретическая антропология (по пре­имуществу — философская) не может обойтись без представления человека как Рода.

При этом отстраивание ее концептуальной схемы должно опираться на достижения отдельных ветвей социально-гуманитарных наук.

И на первом месте здесь стоят те идеи, которые содержатся в системе исторического знания в общей (гражданской) истории.

Главным предметом истории является человек. По образному выражению французского историка Марка Блока, за самыми, казалось бы, сухими документами и инструментами, совершенно отчужденными от тех, кто их учредил, история хочет увидеть людей. Насто­ящий историк походит на сказочного людоеда: где пах­нет человечиной, там, он знает, его ждет добыча.

Но за термином “человек” скрываются разные реа­лии. И индивид, и группа, и класс, и нация. Собствен­но, история не сводится к ретроспективе отдельных стран и народов. Она призвана к воспроизведению де­яний всего Человечества.

Идея целостной истории Человечества возникла в Европе в эпоху Просвещения. Тогда возникли пред­ставления о том, что не может быть замкнутой, обо­собленной истории отдельных единиц Рода людей. Как подчеркнул это обстоятельство крупный представитель историософской мысли начала нашего столетия Эрнст Трёльч, история находит смысл целого и смысл от­дельных единиц лишь тогда, когда прорезывается, есть осмысленное единство Человечества.

Задача эта сверхтруднейшая, и многими историка­ми она отвергается со ссылкой на то, что развитие человечества в его целостности нам неведомо. В исто­рической литературе многие высказывали мнение о том, что Всемирный характер истории человечества фиксировать практически почти невозможно, и поэ­тому он не был еще никем осмыслен и понят.

В чем здесь главная трудность? Об огромном пери­оде исторической жизни Человечества мы можем го­ворить лишь на основании достаточно разрозненных источников, когда по отдельным деталям реконструи­руется далекое прошлое. История первобытного об­щества — доистория, отличается от гражданской ис­тории тем, что в первом случае отсутствуют так называемые документальные данные, а во втором ис­следователь опирается на тот или иной текст, сказан­ное и записанное слово, свидетельства очевидцев со­бытий.