Тошнота

-- Ты ждешь?..

-- Нет, я жду одного немца, художника.

Она смеется. Ее смех странно звучит в темной комнате.

-- Вот, кстати, человек, который на нас с тобой не похож, пока еще не

похож. Он действует, он расходует себя.

Я неохотно встаю.

-- Когда я тебя увижу?

-- Не знаю, завтра я уезжаю в Лондон.

-- Через Дьеп?

-- Да, а потом, наверно, в Египет. Может, будущей зимой проездом опять

загляну в Париж, я тебе напишу.

-- Завтра я целый день свободен, -- робко говорю я.

-- Да, но у меня много дел, -- сухо отвечает она. -- Нет, я не могу с

тобой увидеться. Я напишу тебе из Египта. Дай мне твой адрес.

-- Хорошо.

На обрывке конверта я в потемках нацарапываю свой адрес. Надо будет

попросить в отеле "Прентания", чтобы мне пересылали письма, когда я уеду из

Бувиля. В глубине души я знаю, что Анни мне не напишет. Может, я увижу ее

через десять лет. А может, мы видимся в последний раз. Я не просто подавлен,

оттого что расстаюсь с ней, -- мне жутко при мысли, что я снова окажусь в

одиночестве.

Анни встает, в дверях она бегло целует меня в губы.

-- Я хочу вспомнить вкус твоих губ, -- говорит она с улыбкой. -- Мне

надо омолодить воспоминания для моих "духовных упражнений".

Я беру ее за руку и притягиваю к себе. Она не сопротивляется, но мотает

головой.

-- Нет. Меня это больше не волнует. Начать сначала нельзя... Впрочем,

если уж извлекать что-то из людей, не все ли равно -- ты или первый

попавшийся смазливый мальчишка.

-- Но что ты собираешься делать?

-- Я же сказала тебе -- поеду в Англию.

-- Да нет, я имею в виду...

-- Говорю тебе -- ничего!

Не выпуская ее рук, я тихо говорю:

-- Выходит, я тебя нашел, чтобы снова потерять. Теперь я отчетливо вижу

ее лицо. Оно вдруг посерело и вытянулось. Лицо старухи, жуткое лицо -- я