Тошнота

-- До чего ты глуп! Разве можно привести пример. Смотря по

обстоятельствам.

-- Но расскажи, что ты пыталась делать.

-- Не хочу. Впрочем, пожалуй, расскажу тебе историю, которая поразила

меня, когда я еще в школе училась. Был один король, он проиграл сражение и

попал в плен. И сидел где-то в уголке в лагере победителя. Перед ним провели

в оковах его сына и дочь. Он не заплакал, не сказал ни слова. Потом перед

ним провели, тоже в оковах, одного из его слуг. И тут он начал стонать и

рвать на себе волосы. Другие примеры можешь придумать сам. Но ты понял:

иногда плакать нельзя, или ты мразь. Но если тебе на ногу упало полено,

можешь делать что угодно -- хнычь, рыдай, прыгай на другой ноге. Глупо все

время оставаться стоиком -- растратишь себя по пустякам. -- Она улыбается.

-- А в некоторых случаях надо быть даже БОЛЬШЕ чем стоиком. Ты, конечно, не

помнишь, как я в первый раз поцеловала тебя?

-- Прекрасно помню, -- победно заявляю я, -- это было в Кью-Гарденз на

берегу Темзы.

-- Но ты никогда не подозревал, что я сидела на крапиве: платье у меня

задралось, крапива обстрекала ляжки, и при малейшем движении их жгло все

сильнее. Ну так вот, тут одного стоицизма было мало. Ты меня нисколько не

волновал, особого желания целоваться с тобой у меня не было, поцелуй,

который я собиралась тебе подарить, имел куда более важный смысл -- то был

залог, договор. Понимаешь сам, как некстати пришлась эта боль: в такую

минуту я не имела права думать о своих ляжках. Мало было не показывать, что

мне больно, надо было боли не чувствовать. -- Она гордо смотрит на меня, все

еще удивленная своим подвигом. -- На целых двадцать минут -- на все то

время, что ты меня уламывал, хотя я и без того уже решила тебя поцеловать,

на все то время, что я заставила себя упрашивать, -- ведь поцелуй должен был

быть дан по всем правилам, -- я себя полностью обезболила. А, Бог свидетель,

кожа у меня на редкость чувствительна. Но я НИЧЕГО не чувствовала, пока мы