|
[104] Ajdukiewicz К. Jezyk a poznanie. — Warszawa, 1965. — Т. 2. — S. 334. [105] Декарт Р. Рассуждение о методе. — М., 1953. — С. 23. [106] Pierse Ch.S. The Collected Papers. — Cambridge, 1958. — V. 7. — P. 125. [107] Ajdukiewicz K. Jеzyk a poznanie. — S. 374. [108] Мерло-Понти М. Око и дух. — М., 1992. — С. 9—10. [109] Там же. — С. 10. [110] Там же. — С. 11. [111] См.: Giedymin /. A Generalization of Refutability Postulate// Studia Logica. — 1960. - V. 10. [112] Поппер К. Логика и рост научного знания. — С. 271. [113] Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. — М., 1986. — С. 153. [114] Там же. — С. 158—159. [115] Там же. - С. 153-154. [116] «Нет никаких гарантий, — пишет Фейерабенд, — что известная форма рациональности всегда будет приводить к успеху, так же как у нас нет оснований думать, что известные формы иррациональности всегда будут вести к неудачам» (Feyerabend Р.К. Changing Patterns of Reconstruction // British Journal for the Philosophy of Science. — 1977. — V. 28. — Ms 4. —- P. 368. [117] Гадамер Х.-Г. Истина и метод. — М., 1988. — С. 40. Сходную мысль о «внеметодическом» («неоперационном») характере гуманитарного мышления выражает М.Мерло-Понти: если «операционное» мышление «берется трактовать человека и историю и, полагая возможным не считаться с тем, что мы знаем о них благодаря непосредственному контакту и расположению, начинает их конструировать, исходя из каких-то абстрактных параметров, то, поскольку человек в самом деле становится тем manipuiandum [манипулируемым], которым думал быть, мы входим в режим культуры, где нет уже, в том, что касается человека и истории, ни ложного, ни истинного, и попадаем в сон или кошмар, от которого ничто не сможет пробудить» (Мерло-Понти М. Око и дух. С. 11). [118] Фейерабенд Л. Избранные труды по методологии науки. — С. 518. [119] Там же. — С. 513. [120] Там же. — С. 146. [121] «Ушло в прошлое наивное представление, — пишет М.Малкей, — что наука строится на постоянно разрастающейся совокупности нейтральных фактов. Отброшена также идея о невозможности пересмотра хорошо установленных фактов, равно как и вытекающая из нее концепция относительной прямолинейности процесса накопления научного знания. Тем не менее, хотя понятие «факт» стало более условным и хотя отныне факты должны рассматриваться в их взаимосвязи со специфическими интеллектуальными структурами, было бы неправильно воспринимать в целом ученых как людей, рассматривающих опытное или теоретическое знание, которым они владеют, в качестве гипотетического и находящегося под постоянной угрозой опровержения. На деле одним из важнейших факторов, существенно повлиявшим на впечатляющее интеллектуальное развитие современной науки, была как раз способность ее сторонников забывать об исходных предпосылках и концентрироваться исключительно на использовании этих предпосылок для осуществления детальных эмпирических исследований... Современная наука пользуется необычной по сравнению с другими областями интеллектуальной деятельности свободой от споров относительно своих оснований. Большинство научных исследований осуществляется в условиях столь сильной защищенности всех цепочек исходных положений, что пересмотр их или опровержение делаются практически невозможными» (Малкей М. Наука и социология знания. — С. 73—74). — 282 —
|