Избранные произведения. Том 2

Обращаясь теперь к тому, что касается меня, укажу прежде всего в двух словах на ту пользу, которая проистекает из моего образа мыслей. Польза эта состоит

480

главным образом в том, что наш разум (интеллект) предоставляет богу без всякого суеверия как душу, так и тело. Я не отрицаю, что и молитвы могут быть нам весьма полезны: ибо мой интеллект слишком мал для того, чтобы определить все средства, которые имеются у бога и которыми он приводит людей к тому, чтобы они любили его, т.е. к спасению. Таким образом, мои воззрения не только не могут причинить вреда, но, напротив, для людей, не преисполненных предрассудками и ребяческим суеверием, служат единственным путем к достижению высшей степени блаженства.

Если же Вы говорите, что, ставя людей в такого рода зависимость от бога, я приравниваю их к элементам, растениям, камням, то это только показывает, что воззрения мои поняты Вами совершенно превратно и что вещи, касающиеся разума, Вы смешиваете с воображением. Ибо если бы Вы уразумели посредством чистого разума (intellectus purus), что такое эта зависимость от бога, то Вы, конечно, не подумали бы, что вещи, поскольку они зависят от бога, являются мертвыми, телесными и несовершенными (кто осмеливался когда-либо говорить столь низким образом о всесовершеннейшем существе?). Напротив, Вы поняли бы, что вещи совершенны именно постольку, поскольку они зависимы от бога и именно по причине этой зависимости. Так что эту зависимость и эту необходимую детерминированность поступков мы лучше всего уразумеваем через божественное предначертание не тогда, когда обращаем свой взор на пни или травы, но тогда, когда рассматриваем наиболее разумные и наиболее совершенные созданья, как это явствует из сказанного выше относительно взглядов Декарта (пункт второй). Вы должны были бы подумать об этом.

Не могу умолчать и о том, что меня в высшей степени удивляют следующие слова Ваши: «Если бы бог не наказывал проступков (подразумевается — в качестве судьи, наказаниями, которые не являются непосредственным следствием самого проступка; ведь в этом именно и состоит наше разногласие), то что помешало бы мне с жадностью предаться разным злодеяниям?» Несомненно, что если кто-нибудь избегает злодеяний только из страха наказания (чего я не думаю относительно Вас), то он поступает так вовсе не из любви и менее всего дорожит добродетелью. Что до меня, то я избегаю или стараюсь

481

избегать преступлений потому, что это явно противоречит особенностям моей натуры, и потому, что они заставили бы меня отклониться от любви к богу и от познания его.