|
помощью ощущения, душою же с помощью размышления приобщаемся к подлинному бытию, о котором вы утверждаете, что оно всегда само себе тождественно, становление же всякий раз иное. Т е э т е т.Действительно, мы говорим так. Ч у ж е з е м е ц.Но как нам сказать, о наилучшие из людей, чти в обоих случаях вы называете приобщением? Не то ли, о чем мы упомянули раньше? Т е э т е т.Что же? Ч у ж е з е м е ц.Страдание или действие, возникающее вследствие некой силы, рождающейся от взаимной встречи вещей. Быть может, Теэтет, ты и не слышишь их ответа на это, я же, пожалуй, благодаря близости с ними слышу. Т е э т е т.Какое же, однако, приводят они объяснение? Ч у ж е з е м е ц.Они не сходятся с нами в том, что недавно было сказано людям земли относительно бытия. Т е э т е т.В чем же именно? Ч у ж е з е м е ц.Мы выставили как достаточное определение существующего то, что нечто обладает способностью страдать или действовать, хотя бы даже и в весьма малом. Т е э т е т.Да. Ч у ж е з е м е ц.На это, однако, они возражают, что способность страдать или действовать принадлежит становлению, но с бытием, как они утверждают, не связана способность ни того ни другого. Т е э т е т.Разве так они говорят? Ч у ж е з е м е ц.Ну а нам надо на это ответить, что мы должны яснее у них узнать, признают ли они, что душа познает, а бытие познается? Т е э т е т.Это они действительно говорят. Ч у ж е з е м е ц.Что же? Считаете ли вы, что познавать или быть познаваемым - это действие или страдание или то и другое вместе? Или одно из них - страдание, а другое - действие? Или вообще ни то ни другое не причастно ни одному из двух [состояний]? Т е э т е т.Ясно, что ничто из двух ни тому ни другому не причастно, иначе они высказали бы утверждение, противоположное прежнему. Ч у ж е з е м е ц.Понимаю. Если познавать значит как-то действовать, то предмету познания, напротив, необходимо страдать. Таким образом, бытие, согласно этому рассуждению, познаваемое познанием, насколько познается, настолько же находится в движении в силу своего страдания, которое, как мы говорим, не могло бы возникнуть у пребывающего в покое. Т е э т е т.Справедливо. Ч у ж е з е м е ц.И ради Зевса, дадим ли мы себя легко убедить в том, что движение, жизнь, душа и разум не причастны совершенному бытию и что бытие не живет и не мыслит, но возвышенное и чистое, не имея ума, стоит неподвижно в покое? Т е э т е т.Мы допустили бы, чужеземец, поистине чудовищное утверждение! — 528 —
|